Запад
Шрифт:
— Что ты! — усмехнулась Хельга. — И сейчас не знают. Узнали б — убили.
— Выходит, вы играли там годами и все же не подхватили эту страшную заразу? — прищурился Книжник. — Это означает, что болезнь ушла. И знаешь что?
— Что? — подкравшись в темноте, прямо в ухо прошептала Хельга.
Чтобы избежать помутнения рассудка от нахлынувших чувств, Книжник уставился прямо перед собой в истлевшее лицо трупа. Вспомнилась семинарская байка про похотливого монаха, сунувшего руку в кипящий котел, как говорится, «во избежание». Дурманящее чувство не проходило,
— Мы пойдем туда, на свет! — Книжник решительно указал на тонкий проблеск за спинами мертвых Стражей.
И первым ринулся вперед — меж застывших Стражей. Одно из тел повалось на пол — и с тихим треском рассыпалось, как рассохшаяся кукла из папье-маше. Книжник замер, обернулся. Ему стало не по себе: он ощутил вину от своего невольного поступка. Хельга тихо вскрикнула, и парень протянул ей руку.
— Пойдем, — проговорил он. — Ему уже все равно — а нам жить еще. Надеюсь, Страж простит нас — мы не желали ему зла…
Девушка молча приняла его руку, и они пошли дальше — на призрачный свет. Глупо — но в эту минуту Книжник впервые почувствовал себя сильнее этой смелой девушки. Обернулся, сказал негромко:
— Посмотрим — что там прятали ваши предки за спинами покойников.
Предкам действительно было что прятать. Парень и девушка оказались в обширном, прилично освещенном зале, ненамного меньше того, где ютились остатки народа вестов. В высокий потолок упирались массивные колонны, мертвенный свет струился из пыльных панелей в потолке. Но не это было здесь самым интересным.
Вдоль стен стояли высокие металлические шкафы, явно заполненные каким-то древним оборудованием. Книжник попытался вспомнить, где видел подобное, — и вспомнил. В кремлевском радиоузле. Точнее, в бункере правительственной связи — конечно, давно потерявшем изначальные функции. Детали сложного оборудования давно растащили на запчасти, и в старое помещение иногда приводили семинаристов — на экскурсии. Так вот: эти шкафы напоминали блоки мощных передатчиков. Или чего-то еще в этом роде.
В самом центре помещения находился круглый, точнее, кольцеообразный металлический стол, с утопленными в него плоскими экранами, бесчисленным множеством кнопок и мертвых «глазков» светодиодов. Все было покрыто густым слоем пыли, и в памяти не сразу всплыло не часто употребляемое слово.
Пульт. Вот как все это называлось. Оставалось лишь гадать, к чему он относится, этот самый пульт.
— Где это мы? — озираясь, с искренним удивлением спросила Хельга.
— Это ты у меня спрашиваешь? — усмехнулся Книжник, обходя эту загадочную древнюю установку. — Об этом я как раз у тебя и собирался спросить. Вот и спрашиваю: где это мы?
— Я не знаю… — жалобно протянула Хельга. — И добавила тихо, вплотную приблизившись к парню: — Мне страшно, Ник…
— Знаешь, что я думаю, — словно не замечая ее, говорил Книжник. Он жадно разглядывал незнакомое оборудование, непонятную чужеземную маркировку. — Если бы ее и вовсе не было, этой вашей железной чумы, ее стоило бы придумать.
— Зачем?
— Затем,
— Кому это нужно? — Девушка пожала плечами. — Ни запасов здесь, ни оружия, даже золота нет. Чего здесь такого ценного?
— Может, здесь не столько ценное, сколько опасное, — проведя пальцами по приборной панели, проговорил семинарист. В следах, перечеркнувших пыль, сверкнул чистый, лоснящийся, будто новый, пластик. Книжник задумчиво наморщил лоб, прикусил губу. Перевел взгляд на девушку, тихо застывшую рядом.
— Зачем-то ведь идет сюда кабель… — прошептал Книжник. — И не обесточили его неслучайно. Просто не бывает таких случайностей.
— Ты что-то понял? — Хельга пронзительно посмотрела на парня.
Если бы тот был в состоянии отвлечься от своих железных игрушек, то, пожалуй, запнулся бы от смущения: он только что стал героем в ее глазах. Наверное, потому, что не был похож на действительно «героических», но уж слишком привычных воинов-вестов.
— Нет, — он покачал головой. — Но обязательно выясню. Хочешь мне помочь?
Хельга ничего не ответила. Она стремительно прильнула к нему — всем телом, будто созданным для одного этого мига. В голове у парня, не выдержав такого поворота, сладко отключились какие-то предохранители. То, что было потом, уже не контролировал вышколенный разум семинариста. И двое надолго потерялись в сладком, туманном забытьи.
Зигфрид нашел товарища сидящим в кресле из растрескавшегося от времени кожзама, застывшим над очищенной от пыли приборной панелью. Перед Книжником в кажущемся беспорядке лежали последний чудом уцелевший стилос, берестяной блокнот, клочки пергамента из запасов Бункера — все исписанное мелким почерком, исчерченное корявыми схемами и рисунками, столбиками цифр. В руках же парень сжимал подарок Лого — тот самый шифровальный блокнот.
Некоторое время Зигфрид даже не смотрел на парня: он с удивлением, даже недоумением оглядывал зал, освещенный потускневшими от времени светодиодами. Прошелся между колонн, потрогал железные дверцы шкафов.
— Ну ты даешь, — серьезно сказал он. — Я всю жизнь провел в Бункере, думал, знаю здесь каждый уголок — а про эту часть подземелий и не слыхивал даже. Как тебе удалось отыскать все это?
Книжник поднял взгляд на веста, продолжая пребывать в глубокой задумчивости. Спросил бледным, отстраненным голосом:
— А сам ты как меня нашел?
— Подружка твоя привела, — сказал Зигфрид и улыбнулся едва заметно. — А ты времени здесь зря не терял. Молодец, не ожидал от тебя. Смотри, запудришь девке мозги — ее мать тебе голову оторвет. Кстати, я почти не шучу: отца забрало Поле Смерти, так что мать сама отрубит причиндалы тому, кто обесчестил ее дочь.
— Это еще вопрос — кто кого обесчестил, — бесстрастно отозвался Книжник, возвращаясь к своим записям.
— Э, да ты, я вижу, совсем меня не слышишь, — покачал головой Зигфрид. Подошел ближе, склонился над записями семинариста. — Что это у тебя?