Западная война
Шрифт:
[6] В его составе было 3 линкора типа «Эрос» (45 тысяч тонн, 3х4 340-мм/55, 30 узлов), 2 фрегата типа «Перун» (16 тысяч тонн, 4х4 203-мм/55, 32 узла), 5 корветов типа «Абрек» (12 тысяч тонн, 4х4 152-мм/55, 34 узла) и 12 эсминцев типа «Новик» (2,1 тысячи тонн, 5х1 127-мм/55, 35 узлов).
[7] В его составе было 4 линкора типа «Святогор» (27 тысяч тонн, 4х2 340-мм/40, 21 узел), 3 фрегата типа «Аврора» (12 тысяч тонн, 4х2 203-мм/45, 26 узлов), 6 корветов типа «Варяг» (10 тысяч тонн, 4х3 152-мм/50, 31 узел) и 4 эсминца типа «Святослав» (1100 тонн, 4х1 127-мм/45, 31 узел).
[8] Гексоген был открыт еще в конце XIX века. Император его начал производить с 1900 году, потихоньку наращивая выпуск для нужд флота и в какой-то мере армии.
Часть 1. Глава 5
Глава 5
1914, апрель 12, Санкт-Петербург - Берлин
Раннее утро.
Николай II
– Медленно ракеты уплывают в даль, - тихо мурлыкал себе под нос Император известную в XXI веке пародию на «Голубой вагон», изучая в это утро обстановку, - встречи с ними ты уже не жди. И хотя Америки немного жаль, у Европы это впереди…
– Что ты там бормочешь? – Спросила Клеопатра. – Я ничего не слышу.
– Да так, песенку одну дурацкую вспомнил.
– Что за песенку? Я такой мотив не припомню.
– Глупости. Не обращая внимания, - отмахнулся Император, понимая, что заболтался.
– И все же. Это что, твое? Ты что, стихи начал писать?
– Я?! С чего ты взяла?
– Почему бы и нет? Пожалуйста. Прочитай. Не стесняйся.
– Да ну, - снова отмахнулся он, вспотев.
– Почему? Никогда бы не думала, что сочиняешь стихи. Мне правда очень интересно.
– Это дурной стишок.
– Но стишок. Ну хорошо. Расскажи другой. Который лучше.
– Другой? Ну… хм… - он призадумался.
Почему он вдруг вспомнил эту дурацкую песенку? Секунда. Другая. И его накрыло каким-то иррациональным потоком эмоций. Ему вдруг стало больно и обидно за свою страну. Ту страну, которая осталась там… в прошлой жизни. Николай никогда не относился к тем людям, что любили похрустеть колхозной или французской булкой на завалинке, причитая о том, какую страну они потеряли. Нет. Ему вдруг почему-то стало просто обидно. Словно его страна проклятая. Потрясение за потрясением. Удар за ударом. Беда за бедой. То царь дурак. То революционер не лучше. То свои постарались. То враги отличились. И так далее. Куда не плюнь – или рукав порван, или сапог в дерьме.
Кто виноват? Что делать? Его эти вопросы давно уже не интересовали. Он прекрасно понимал, что просто так звезды легли. Роль случая и личности в истории были абсолютны по его мнению. И чем больше веса у личности, тем сильнее она влияет на историю, и тем мощнее через эту личность сказывается Господин Великий случай. Произошло то, что могло произойти. Могло. Нет, не было и не будет ничего предопределенного в развитие держав и цивилизаций. В его представлении они собирались как генетический код – случайно, набираясь из чудовищного спектра возможных вариантов и комбинаций. И связи, порой, было совершенно невозможно предсказать. Вот поел в Ухани китаец Сяолун супа из летучей мыши, а в Москвt из-за этого, спустя несколько месяцев, оштрафовали бомжа Василия за нарушение режима самоизоляции на дому. На первый взгляд бред. Но факт. И таких не очевидных вещей в мире много. Николай не считал это хорошим или плохим. Он принимал это как данность. Своего рода проявление случайности. Но при этом он старался. Все эти двадцать пять лет старался, чтобы, вопреки случайностям, столкнуть Россию с той мрачной тропинки, по которой она бежала в той, прошлой жизни. И у него получалось. Но ему все равно… Столько боли. Столько крови. Столько проблем. Не здесь. Там… в другой жизни. Но из памяти-то это никуда не делось. Конечно, имелись страны, которые хлебнули «субстрата» побольше. Есть на планете места, по сравнению с которыми все невзгоды, обрушившиеся на ту Россию из прошлой жизни, лишь легкий бриз, заносящий аромат ближайшей выгребной ямы. Но легче от этого понимания ему не становилось.
Еще пара мгновений. И в голову почему полезли сценки из фильма Брат 2. Странный фильм. Страшный фильм. Но такой близкий. Разум понимал, что происходящее на экране один сплошной фарс, но эмоции… они принимали все происходящее всецело и без остатка. Поэтому Николай криво улыбнулся, и с какой-то жутковатой усталостью посмотрев на побледневшую Клеопатру, начал декламировать с максимальной выразительностью:
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья
И тропинка, и лесок
В поле каждый колосок
Речка, небо голубое —
Это все мое родное
Это Родина моя,
Всех
Тишина.
– Это… это так неожиданно? – Тихо произнесла Клеопатра, не понимающая состояния своего супруга. – Ты сегодня очень особенный. Я тебя даже не узнаю.
– А и не надо. Не понравится. – Произнес Николай ровным тоном. Он не раз уже ловил себя на мысли, что его супруга не блещет проницательностью. Да, она родила ему трех здоровых сыновей: Ярослава, Святополка и Всеволода. Да, она очень тщательно следила за собой и в свои тридцать восемь лет даст фору многим юницам. Даже несмотря на три беременности. Кое-что, увы, «поплыло», но все, что она подтянуть и привести в идеальную форму, было в этой самой идеальной форме. Ее красотой и неувядающей молодостью восхищались не только в России, но и по всему миру. Он ведь не стеснялся популяризировать ее как мог. Гибкая, пластичная, изящная и удивительно соблазнительная. С годами она стала только лучше. Но вот мозг… он был у нее какой-то прямой был слишком. Нет, она далеко не дурой, однако прозорливостью похвастаться не могла. И, несмотря на годы, проведенные рядом с супругом, зачастую совершенно не понимала, что и зачем он делает. Мотивация ускользала. Видимо очень сказывалось воспитание в юности, когда ей оттачивали волю и тело, а мозг совсем не трогали и он рос у нее как дикий плющ. Поэтому, несмотря на иной раз проступающее раздражение, Император старался идти ей навстречу и объяснять вещи, которые она не понимала. Если была такая возможность.
– Ну почему же? – Возразила супруга.
– Мне действительно хочется разобраться в тебе. Ты до такой степени полон каких-то фундаментальных противоречий, что я теряюсь.
– Противоречий? Каких же?
– Ой… да их масса. Например, твое отношение к революционерам. Более последовательного борца с ними нигде в мире и не сыскать. Ты за последнее десятилетие устроил им тотальный террор. Им даже не удавалось спрятаться за границей - их или убивали, или ловили и отправляли на двадцать пять лет исправительных работ без права переписки. Как глянешь, так и сразу мысли: хуже и последовательнее тебя консерватора и охранителя и быть не должно. Но на деле ведь это не так. Ты ведь сам во многом реализуешь то, за что революционеры ратуют. Россия сейчас, наверное, самая прогрессивная страна в плане социальных и экономических преобразований. Да, у нас остается монархия, причем абсолютная. Но права и возможности людей таковы, что Франция может лишь тихо завидовать. Как это в тебе уживается? Это ведь совершенно немыслимо!
– Почему же? На мой взгляд, вполне все органично.
– Я не понимаю. Серьезно. Не понимаю.
– Ты никогда не задумывалась над такой расхожей фразой: «Бессмысленный и беспощадный русский бунт»? Нет? Зря. А смысл такой – русский мужик, он ведь ничего менять не хочет. Так, побузит, покипешует и домой. Собственно, в этом и кроется фундамент всей русской государственности.
– Ты серьезно? – Удивилась Клеопатра. – Это звучит дико.
– Больше скажу, такая же беда не только у русского мужика, но и у всякого иного. Знаешь, что будет делать раб, которого освободили? Бороться с рабством? Строить новую жизнь без рабства? Нет. Он постарается завести раба уже себе. Просто потому, что вот тут, - постучал Николай себя по голове пальцем, - у него определенный формат мышления. В его мире есть только господа, рабы и те, кто еще не знает обо всем этом. И если раб освобождается, то его естественным желанием будет стремление не разрушить порочную систему. Нет. Он будет теперь осознанно или подсознательно считать себя господином и пытаться всячески обзавестись рабами, чтобы этому статусу соответствовать. И ежели заведет, то рабовладельцем станет куда более гнусным и безжалостным, чем тот, кто лишен комплекса «раба», то есть, не должен доказывать себе и окружающим, что он другой… что он не раб… что он намного лучше...
– И к чему это? Как это связано с революцией?
– Напрямую. Все революционеры хотят только одного – занять место тех, кто правит. Не больше, не меньше. Где-то сознательно, где-то не осознавая того. То есть, по своей сути, жаждут денег и власти. Вот они сейчас дорвутся, займут высокие места и покажут всему миру как нужно управлять. И все.
– И все? Но… я все равно не понимаю.
– У людей есть неразрешимая проблема. Чтобы хорошо руководить, и чтобы хорошо прорываться к власти нужны разные качества. Вот пробился такой революционер к власти. И что? Лучше стало? Для него народ – просто расходный материал. Труха. Солома, сжигая которую он греет свои амбиции. Даже если сознательно он хочет чего-то иного, подсознание не обманешь. А потом отшумят бури революции. Уляжется муть. И глядь – вчерашний борец за права человека и светлое будущее, ведет себя намного хуже старой аристократии. Барин барином. Причем в самом карикатурном виде. И он, что клеймил монархию за эксплуатацию податного населения, уже без всякой жалости и сострадания выжимает из своих сограждан последние соки. На правое дело же! Чего это они недовольны? Он ведь ради них старается. Ну сдохнет их там сколько-то, и что? Светлое будущее совсем близко… вон же, за горизонтом. Сейчас дойдем до него, и они заживут! И хорошо заживут. На новых виллах, в новых особняках, купаясь в роскоши и разврате… как он сам вот уже сейчас…