Западня
Шрифт:
Не кто иной как Мэриан послужила причиной первой ссоры Стефани с Мэтью после их воссоединения. Это же надо додуматься — показать Мэтью фотографию голой кузины! Естественно, он повернулся и ушел. Мэриан так растерялась, что Стефани стало за нее обидно. Вечером разразился скандал.
— Ты полагаешь, что я должен распускать нюни при виде порнографических изображений членов ее семьи? И пожалуйста, не заводи старую пластинку о разбитом сердце! Это не значит, что с ней нужно обращаться как с тяжелобольной или бросаться грудью на ее защиту. По-твоему, мне не хватило этого дерьма с Кэтлин и Самантой?
— Мэриан пытается наладить с тобой отношения. А ты ее терроризируешь. Да, я бросаюсь грудью
— Я не в ладах со всякими техническими новинками, — жаловалась Бронвен своим хрипловатым и в то же время мелодичным голосом уроженки Уэльса. — А если начинаешь за ними записывать, многие раздражаются, особенно в щекотливых ситуациях. Вот главная причина, почему я настаивала на твоем приезде. Один ум — хорошо… и так далее. Вдвоем нам будет легче восстановить хотя бы ключевые моменты.
Было четыре часа дня. Моросил дождь; тусклая пелена, которую Мэриан видела из иллюминатора, когда самолет кружил над Нью-Йорком, сгустилась и туманом расползлась по городу. Она поежилась. Вот уже трижды они просили таксиста закрыть окно, но он не понимал по-английски.
Бронвен встретила ее в аэропорту и мгновенно узнала по переданной Стефани по факсу фотографии. Сама Мэриан была уверена, что узнает Бронвен, — и действительно, длинные черные волосы, неровно подстриженная челка и тонкие, не знающие ни минуты покоя руки оказались точно такими, как она представляла. Несмотря на розовые пятна на высоких скулах, Бронвен отличалась бледностью и не признавала косметики — даже губной помады или туши. Она была одного роста со Стефани и почти такой же эффектной, но на этом сходство кончалось. В то время как в Стефани все дышало уверенностью в себе, хладнокровием, даже отчужденностью, горячность Бронвен, ее живость и словоохотливость придавали ей вид ветреницы, любительницы удовольствий.
— Ну и движение! Кстати, ты еще не сказала мне, как долетела. Первый раз летела одна? Ты из Западной Англии? Прекраснейший уголок в мире! Как тебе Лондон? Такой же противный, как Нью-Йорк? Еще бы! Ненавижу Лондон в холодную погоду!
Мэриан засмеялась.
— Да, там довольно прохладно. И вообще, я с тобой во всем согласна.
— Не слишком ли скоро? — поддразнила Бронвен. — Инструкции Стефани у тебя с собой?
— Да. И Мэтью. Только он диктовал их на магнитофон, когда Стефани везла его в аэропорт. Ничего не разберешь.
— Как-нибудь разберем. Знаешь, в жизни ты симпатичнее, чем на фотографиях. Тебе идет «конский хвост».
Мэриан покраснела.
— Стефани тоже так считает.
— А я, если волосы не закрывают все лицо, похожа на клоуна. Уши торчат. Муж называет меня кувшинчиком.
Мэриан прыснула.
Бронвен открыла свой блокнот.
— Что у нас намечено на уик-энд? Ты как — не против поработать в выходные?
— Нет, конечно.
— Вот и умничка. Сегодня ляжем пораньше, а утром расшифруем, что там Мэтью наговорил. Это, должно быть, замечательно — быть режиссером! Знай себе давай ценные указания. Так. На завтрашний вечер заказан столик в моем любимом ресторане в Виллидже. Выпьем по капельке вина, и ты мне расскажешь о себе. О том подонке, что тебя бросил. Ох, дорогуша, прости, пожалуйста! Я не думала, что у тебя еще болит. Язык мой — враг мой! Ну что, очухалась?
— Да. Ты так неожиданно спросила. Я не знала, что Стефани тебе рассказала. Нет, я не в обиде. Просто стараюсь об этом не думать.
— Правильно, не будем о нем говорить. Поговорим лучше о Мэтью и Стефани. Медовый месяц еще не кончился?
— Нет. — Мэриан была и шокирована,
— Хорошо устроились! Пока мы тут вкалываем, они будут вздыхать при луне и пожирать друг друга глазами. Но расскажи мне про Стефани — она счастлива? Сколько я ее знаю, она сходила с ума по Мэтью. После него у нее не было ни одного мужчины. Беда в том, что деловой женщине приходится отодвигать личную жизнь на второй план. Хорошо, что я сначала вышла замуж. Иначе так и осталась бы старой девой. А ведь мне скоро сорок. Детей, правда, не завела — все было некогда.
— Жалеешь?
— Немного.
— Но ведь, наверное, еще не поздно?
— Рано! Может, когда закончим этот фильм… — Она беззаботно рассмеялась. — Я всегда так говорю. А потом на горизонте появляется новый фильм, проходит еще один год…
— А твой муж? Не против, что ты столько работаешь?
— Господи, нет! Он писатель, а ты же знаешь, что это такое. Лишь бы его не трогали. Чем дольше меня нет дома, тем лучше. Откровенно говоря, мне кажется, что я действую ему на нервы. Да, так на чем мы остановились? На завтрашнем ужине. А в воскресенье я свожу тебя на ланч в «Таверну», полюбуешься на всех этих толстосумов — встречаются такие противные! Держу пари, ты выпадешь в осадок от всех этих бриллиантов и лимузинов. И матрон с такой грунтовкой на лицах — хоть сажай дерево. Дебора Форман тоже придет. Она ужасная брюзга, только смотри, не передавай. Так. На понедельник я договорилась с Рабином Мейером. Это владелец художественной галереи, где выставлялась Оливия. Долго не соглашался на встречу, но Фрэнк Гастингс позвонил ему из Флориды и сказал, что все будет в порядке. Как тебе это нравится? Ага, мы почти приехали. Сейчас мы пересекаем Пятую авеню, здесь шикарные магазины. Смотри, вон Гуччи, а если повернешься назад, немного левее — Тиффани. Пропустила? Не беда. Они никуда не денутся.
Такси остановилось перед отелем. Навстречу выскочил швейцар в зеленой ливрее и с зонтиком.
— Привет, Тони, — кивнула Бронвен, выходя из машины. — Это Мэриан. Она первый раз в Нью-Йорке, так что прошу за ней присматривать.
— Конечно. — Тони подождал, пока Бронвен расплатится с таксистом.
— Для человека, не знающего ни слова по-английски, у Тони самый лучший англо-саксонский выговор, какой я только слышала, — объяснила Бронвен. — Пошли, Мэриан, покажу тебе отель «Дорсет». Администрация выселила из соседнего номера каких-то педиков, чтобы мы были с тобой поближе. Представляешь, какая любезность?
Мэриан большей частью молчала. Не только потому, что Бронвен не давала ей рта раскрыть, а потому что Нью-Йорк ошеломил ее. Не успела она привыкнуть к Лондону, и вдруг, пожалуйста, великолепный город, полный жизни, людей, машин, небоскребов — быстрее, громче, выше, чем рисовало воображение. Прямо какой-то сюрреализм, подумала Мэриан и уже собралась спросить, нельзя ли, невзирая на дождь, немного прогуляться, как Бронвен предложила:
— Заскочим в номер, проверим, все ли в порядке. А потом ты освежишься, и мы сходим в «Плазу», попьем чаю в Палм-Корте. У них фантастические пирожные! А еще — апельсиновый чай и великолепный струнный квартет. Американский вариант «Рица».
В «Плазе» их провели за столик. Мэриан прилагала бешеные усилия, чтобы справиться с волнением: уж больно на нее подействовала вся эта экзотика.
— Что будем заказывать? — спросила Бронвен, просматривая меню. И вдруг сжала руку Мэриан. — Ты не представляешь, дорогуша, как это здорово, если рядом — родная душа!
Мэриан порозовела от удовольствия.
От волнения ей удалось осилить только сандвич с огурцами, зато Бронвен ни в чем себе не отказывала и напоследок в мгновение ока разделалась с огромным куском шоколадного торта.