Западный ветер или идти под солнцем по Земле
Шрифт:
Несколько часов умиротворённо и неспешно Семён с Алексеем беседовали за жизнь, радуясь пристанищу, и решили здесь и остаться, надо только заехать за бумагами к Семёну домой да забрать Вовку в городе. Так и сделали. А дома Семёну позвонили бдительные соседи по тихой квартире и сказали, что через десять минут после того, как он и товарищем ушёл, приезжала милиция. Тут же приготовленный мамой обед был забыт и втроем пошли на выход. Первым Вовка, за ним Семён, последним - Алексей. У подъезда стояли двое в штатском, в машине с открытыми дверцами ещё пара мужиков с характерном видом оперативников изображала сантехников, вертя в руках краны и трубки, увлечённо обсуждая их. Двое метнулись к Семену, не обращая внимания на Вовку, но притормозили, увидев, что выходит Павлов с дипломатом в руке (как известно, у охранников есть дипломаты, в секунду превращающиеся в автомат). «Добрый день» - вежливо сказал Семен, а незнакомцы растерянно смотрели то на него, то на Павлова. Вовка уже открыл машину, сел за руль (машина у них с Семёном была общая), поехали. Сантехники тоже тронулись вслед. На окраине какого-то парка Семён с Алексеем выскочили
В этот же день Семён снял не на свое имя через риэлторов квартиру. Объявился и бесшабашный Вовка: «Да шо они, не, меня даже не тронули. Я им не нужен». Надо отдать должное обоим, самообладания ребята не теряли никогда. А наутро, когда Семён не хотел просыпаться, Вовка засвистал в четыре пальца и заорал ему в ухо на весь дом: «Вставай, тебя милиция ищет!» «В х… дунь, там тоже дырка» - хмуро отозвался Семен. Потом оба уехали в Ахтырку, а Алексей остался обживать жилье. Вернувшись, однако, ночью из похода по городу, обнаружил, что в квартире спят какие-то люди, тихо закрыл дверь. Позвонил братану Олегу, тот не мешкая приехал, забрал Алексея. Ключ от квартиры Клавдии Васильевны по-прежнему был в кармане, и ехать, кроме как туда , было некуда. Таким образом, в ночном жигуле сидел за рулём находящийся в украинском розыске братан из Донецка и находящийся то ли во всероссийском, то ли международном розыске Алексей Павлов.
Слежку за машиной Алексей почувствовал сразу, а вскоре увидел. Начали гонять по Киеву, договариваясь как быть. Решили проехать несколько раз по одним и тем же местам, и резко высадить Алексея в районе квартиры. Понять кто за кем следит и охотится, было уже трудно. Это совершенно особенное, отвратительное чувство – быть на нелегальном положении и стремиться уйти от погони. Спокойная жизнь после этого представляется как величайшее благо.
Мрачноватая улица под названием Китайская, типовой кирпичный дом, ключ от квартиры человека, которого и фамилии-то не знаешь, ночь. Квартира, к счастью, по-прежнему пустовала. Алексей тихо как мышь улёгся спать, и рано утром опять топтал тротуары Киева. На просторном Крещатике – торговые ряды, гадалки и гадатели. Семён говорил про одного, что все рекомендуют – не врёт. Ну, и нашёл его. Дождался очереди, протянул ладони. Десять лет спустя Алексей попросил найти этого человека. Оказывается, он занимается хиромантией серьёзно, у него высшее образование, большая картотека ладоней отовсюду, где их можно достать, с приложенными к ним биографиями. Выглядел же он обычно, не отличаясь в торговом ряду ни от кого.
Предупредив, что не говорит, сколько человеку жить, дядька осмотрел ладони и серьёзно сказал:
– Молодой человек, отнеситесь, пожалуйста, серьёзно к тому, что я скажу. Вам грозит тюрьма. Но это не фатальное событие, его можно избежать, нужно быть только осторожным и внимательным.
– В связи с чем?
– Трудно сказать точно. Большие деньги, может быть акции. Будьте, пожалуйста, внимательны относительно всего, что касается денег. Далее, Вы избежали смертельной опасности и покинете родину, а вернётесь перед смертью. Тут хиромант поднял ясный взгляд и спросил: «Вы уже покинули родину?» Ответа, впрочем, не ждал. «За границей Вас ждёт известность в области искусства и богатство». С некоторым сомнением он оглядел Алексея, снова посмотрел на ладони, и, преодолевая визуальное впечатление, подтвердил: «Ну, да, богатство. Но получите Вы его когда потеряете… нет, этого я говорить не буду».
– А Вы могли бы сказать, - спросил Алексей, уже не воспринимая дядьку всерьёз, так как к искусству был не причастен, - не могли бы Вы сказать, когда грозит тюрьма.
– Между тридцати семью и сорока годами. Если Вы благополучно переживете это время, считайте, что опасность миновала.
– Так я уже пережил.
– Да? Тогда всё в порядке! – обрадовался дядька. – Сколько же Вам тогда лет?
Вот он, тренинг.
В тот же день пришла долгожданная весть: прилетает Володя. Встретились в аэропорту. «Вот твой паспорт», - Володя протянул Алексею книжечку с украинским гербом на обложке. Ёлки зеленые, теперь Алексей зовется каким-то Алексеем Стеценко.
– И это что, настоящий или с переклеенным фото?
– Такой человек существует, но вместо его фотографии не переклеена, а вклеена твоя.
Фотография выглядела совершенно неестественно. С помощью компьютера уголовную рожу одели в костюм и галстук, на теперешнего Алексея совсем похоже не было.
– Не волнуйся, - сказал Володя, засовывая паспорт в нагрудный карман рубашки Алексея, - зато ты теперь человек. Это даже лучше, чем российский, безопаснее, а то на границе могут быть проблемы. В международном розыске тебя пока нет, но кто знает, когда подадут.
– Пожалуй, да, но с моим московским выговором за украинца сойти сложно. Украинцы на границе и задержат.
– Теперь спешить некуда. Поедем в Ужгород, там друзья, а у них знакомые на переходе в Словакию. А лучше, конечно, с этим паспортом дождаться российского и действовать по ситуации.
– Как же дождаться российского, если я в розыске?
– Вопрос времени и денег. Вадим платит.
Вадим – это не кто иной, как человек с Бермуд.
– Хорошо, увидим. Так что, в путь?
– Да, поехали. Машина здесь, ждёт.
Вот это дело. Наконец-то.
«Дорога, дорога, дорога, меня успокой хоть немного», - вспомнились слова песни.
Чудодейственное, целительное свойство имеет дорога. Быстро остался позади опостылевший Киев, умчалась тревога. Путь Володя выбрал не самый короткий, зато живописный, кругом леса, горы, долины. Постов нет, только на въезде в Ужгород остановил военный патруль, попросили открыть багажник, тем дело и кончилось. Ужгород Алексею не понравился – маленький, как Ахтырка, все как на ладони. Володины знакомые
В этот же день из Ужгорода уехали. Ребята сказали, что и знакомые не помогут: Павлов уже на крючке. Выезжали поочерёдно на нескольких машинах, пока не убедились, что хвоста нет. Так Алексей снова оказался в Киеве с Вовкой и Семёном, а Володя уехал в Москву дальше решать паспортный вопрос. Киев встретил Алексея негостеприимно, у Семёна и Ивана Михайловича проблемы достигли апогея. Семён решил уехать в Харьков, а Алексея определил на постой к своему брату. Сначала Алексей обрадовался большому двухэтажному дому, в котором живёт холостой мужчина с десятилетним сыном. Мужик тоже обрадовался, особенно после того, как выпили коньячку вечерком на бульваре, но радость была не долгой. Во-первых, Семёнов брат оказался ментом, только что уволившимся из органов, во-вторых, каждый божий день к нему ходили бывшие сослуживцы, и каждого интересовало, кто такой Павлов. «Не знаю, - уже раздражённо отвечал мужик, – Семен привёл». Деньги, которыми Алексей пытался задобрить хозяина, стали вызывать только зависть и неприязнь, а с сыном вышло и того хуже. Паренёк в свои десять лет жил как взрослый – отец не давал ему ни гривны. Парень путешествовал по Украине как бездомный, был умный, самостоятельный и месяцами не появлялся дома, ночуя по подвалам и чердакам, добывая средства не воровством, а случайной работой. Настоящий герой Джека Лондона. После того, как Алексей дал парню денег, а папа узнал об этом, стало ясно, что дни Павлова в этом доме сочтены. А прошёл между тем уже месяц. Оперативники стали заглядывать и вечером и утром. Один усатый был особенно злобен, настальгировал по Андропову, говорил, что доверять нельзя никому, даже себе, и подбирался к вопросу о документах Алексея. Но кумовство на Украине большая сила, а Семён представил Алексея московским бизнесменом, и держаться ещё было можно, тем более, что по ходу дела Алексей познакомился с полковником таможни, с которым летними днями ходили в парк кушать под дубовый шелест шашлык по-гусарски и обсуждать, может ли начальник продвинуть состав контрабанды в Россию. Полковник утверждал, что может, только деньги должны быть соответствующие. Алексей вошел в роль и чувствовал себя уверенно и весело. Но критический момент настал. Вечером в дом пришёл опер, и Алексей чутьём арестанта понял, что сегодня будет поднят вопрос документов. Сначала усатый ментяра разразился старыми речами, потом рассказал, что на общаке в киевской тюрьме места живого нет, внимательно глядя на реакцию Павлова; что так мол и надо гноить преступников, и когда в глазах усатого уже мелькнули две серебряные плахи с золотыми топориками и с губ почти слетели слова «а покажите Ваши документы», Алексей весело и спокойно прервал опера:
– Правильно говорите! Сто раз правильно. Знаете, как Ленин зашёл к Дзержинскому и спросил, почему на стене висит портрет Пушкина?
– Нет, - удивился опер.
– Ленин говорит: «Феликс Эдмундович, это почему у Вас на стене портрет Пушкина?»
– А как же, Владимир Ильич, - отвечает Дзержинский, - это же наш первый чекист.
– Почему?
– А кто сказал первый «души прекрасные порывы»?
Опер замялся, не зная как реагировать, а Павлов неспешно пройдя по комнатам, спустился на первый этаж, взял сумку и ушёл навсегда из этого дома.