Запах денег
Шрифт:
— Не промахнуться бы!
— Этой штукой в космосе парочку метеоритов в пух разнесли, — ковыряясь в зубах зубочисткой из слоновой кости, заметил Платон Лебедь.
— Ну, с Богом!
Зарыли бомбочку в центре Урюпинска, на глубине артезианской скважины. Еще раз проверили крепление камер на тележках.
И взрыв ахнул… Точнее он даже не ахнул, Урюпинск лишь слегка дёрнуло, а ложечка на столе очаровательных Петуховых ласково звякнула о стакан в железнодорожном подстаканнике.
На экранах же телевизоров, прямо во время трансляции «Гибели
Вся творческая группа замерла. Алчно вожделела землетрясения. Но оно, увы, не торопилось.
— В чём дело, Платон? — нервно махнул вискаря Иван Дубов.
— Сам в раздумье…
— Может, людей пожалели. Сэкономили на заряде?
— Какие там люди? Специалисты сказали, что от большего заряда земная кора может вдребезги лопнуть.
— Тогда, конечно…
— Лично я верю в наших российских подрывников.
— А рейтинг? Он, подлец, в это верит?
Ждали денек и другой. Тишина…
Господа Дубов и Лебедь кусали локти. Ядерный заряд им стоил десятка других программ. Поставил на грань банкротства.
Землетрясение шарахнуло в Москве. По шкале Рихтера в три балла.
— Это еще что за новость? — изумился Дубов.
Лебедь опрометью кинулся к специалистам, а те пояснили, мол, в принципе такое возможно, взрывная волна по неведомым земным разломам может уйти куда угодно. Хоть в Рио-де-Жанейро.
Что делать? Не сниматься же всей группой в Москву? Продолжали трансляцию из Урюпинска. А городку хоть бы хны. Живет в провинциальной сонной сказке. Весь в обморочно душистой сирени, в задорном лае цепных собак. А семья Петуховых, стервецы эдакие, сидят за столом хрумкают московским печатными пряниками, попивают чаёк из блюдечка.
Рейтинг, конечно, близок к нулю. Кто этакую мутотень станет глядеть? Нет рейтинга, значит есть фантастические убытки.
— Ну, и как, Платоша? — злобно сглотнул слюну Иван Дубов.
— Хочешь, ударь мне в морду, — предложил Лебедь.
— А это поможет? — чуть не заплакал генеральный продюсер. — Ладно, давай еще подождем.
И они дождались. Землетрясение второй раз осчастливило город на Семи Холмах. Шарахнуло так, что несколько районов «хрущевок» полегло решительно в пыль.
На другой день на одном из ведущих телевизионных каналах появилось реалити-шоу «Прощай, Москва!». Везунчики снимали рухнувшие хрущевки, брали эмоционально насыщенные интервью у осиротевших горожан. Рейтинг у этого канала взлетел под облака.
Иван Дубов в сердцах схватил Платона Лебедя за грудки:
— Это же катастрофа! Дождались!
— В Москву! В Москву! — заблеял Платон Лебедь, предчувствуя недоброе.
Срочно отбыли в столицу, разбросали камеры на эбонитовых стержнях возле самых ветхих хрущевок. Но что толку? Вокруг, как шакалы, бродят конкуренты. Кусок мяса просто из глотки выдернут. Ведь появилась уже уйма специализированных шоу: «Апокалипсис», «Не всё коту масленица»,
Неожиданно пришло сообщение из Урюпинска. Там тоже заиграла земная кора. Рухнула на бок пожарная каланча, ушел под землю памятник Ленину. Но разве сравнишь Москву с Урюпинском? В столице любое горе выглядит, как конфетка.
Третий толчок в Златоглавой был шуточным. Лишь опрокинулось навзничь колесо обозрения в парке Горького. Случилось это глубокой ночью. Увы, никто не погиб. Лишь какой-то незадачливый пенсионер, увидев крушения колеса, сломал свою вставную челюсть.
Зато четвертый толчок оказался на славу. Сразу ушла в разлом готическая сталинская многоэтажка, а рекламный щит на Тверской раздавил в лепешку автомобиль мэра.
Спеша к раздавленному мэру, Дубов с Лебедем ехали по улице Королева. Они внутренне ликовали. Хоть на чужом пиру, но свой кусок ухватят. Вдруг земля дернулась. Останкинская башня покачнулась, макушка ее отломилась и рухнула поперек дороги. Тысяча осколков! Дикий скрежет автомобильных тормозов! Воздушной волной из мерседеса друзей телевизионщиков выбило окна.
— Эх, такое бы заснять! — Платон Лебедь вытер грязь с лица.
У Ивана же Дубова из носа и ушей хлынула кровь.
— Молчи, ублюдок! — только и сказал он.
Сознание перевернулось в генеральном продюсере. Он вдруг с тоской вспомнил пронафталиненные «Очевидное-невероятное», «Клуб путешественников», «В мире животных». Как только успокоится землетрясение, он примется за реконструкцию оных. А рейтинг? Тьфу, на него! Пусть о рейтинге молодые отморозки заботятся. Пусть стервятники питаются падалью. А он, Иван Дубов, будет парить горным орлом в лазури чистого неба. И так высоко залетит, никто его не достанет.
Капсула 33. ОЛОВЯННЫЕ ГЛАЗОНЬКИ
Леночка Сотникова родилась уродом. Низенькая, коренастая, на кривых ножках. Глазки выпученные, а волосы реденькие, в рыжину. На должности ответственного редактора телевизионного канала она находилась на своем месте. Обязанности у нее были просты и жестоки. Отсматривать все программы коллег, а потом в пух и прах разносить их. Леночке нравилось сначала видеть в чужих глазах изумление, затем злость, а в результате усталость и страх. Леночке были симпатичны испуганные люди. Должность обязывала. И характер.
Елена Сотникова действительно была смелой и даже отчаянной девкой. Она прыгала с парашютом. Взбиралась на отвесные скалы. С аппетитом едала скорпионов и гремучих змей. Посещала сексуальные притоны Бомбея.
— Я никого и ничего не боюсь! — Леночка широко расставляла кривые ножки в чудовищно безвкусной клетчатой юбке.
— А сме-смерти? — спросил ее, заикаясь, режиссер детской программы «Тик-так», Константин Рыбкин.
— И смерти! — подбоченилась Леночка. — Пусть приходит. Я со смехом взгляну в её оловянные глазоньки.