Запах полыни. Повести, рассказы
Шрифт:
— Ну что ж, видно, ничего не поделаешь, — устало произнесла Катша. — Если Саукентай сама не хочет ехать, силком я ее не увезу. Ладно, приеду домой, посоветуюсь с Тортаем. А там уж посмотрим, как быть.
В эту ночь Катше не спалось, до утра ворочалась в мягкой постели. Думала о родном колхозе. О людях, живущих в ее ауле. И чаще всех ей почему-то виделся давний председатель колхоза Сырым, тот самый, что разбился в автомобиле. Такое случается только во сне, когда к тебе помимо твоего желания и воли приходят чужие, а то и вовсе незнакомые люди, и ты только гадаешь: почему именно они?
Да, с тех пор пролетело
Сама она, Катша, в то лето работала уборщицей в колхозной конторе. Правленческий народ целыми сутками пропадал в степи, в конторе не было ни души, и председатель поручил ей дежурить у телефона — отвечать на звонки. А звонили и днем, и ночью из района, из области… Катша, боясь пропустить какой-нибудь очень важный телефонный разговор, почти не спала. И вот однажды сон ее сморил, она прилегла на диван здесь же, в председательском кабинете, и заснула, да так крепко, что не слышала, как в кабинет вошел председатель. Увидев безмятежно, как ему показалось, спящую Катшу, Сырым возмущенно ударил кулаком по столу. От этого стука она и проснулась.
— Ты что? Спать сюда пришла?! — закричал Сырым. — Я тебе что поручил? Дежурить у телефона! Ответственное задание доверил тебе!
— Да я только на минутку прилегла, — пролепетала Катша; ей и в самом деле казалось, что она спала всего мгновение, только прикоснулась щекой к жесткому валику дивана, и тут этот стук.
— Ты утверждаешь — минуту?! И не стыдно тебе? Я сюда битый час звонил, уже думал черт знает что: не померла ли, часом, старуха! А ты! Полюбуйтесь на нее, врет и не краснеет. Да лучше бы ты померла, только не позорила свои седины этим бессовестным враньем!
Пожелание Сырыма, сказанное, конечно, сгоряча, тогда больно задело ее. Она чуть не заплакала от обиды. Да не такой у нее характер, при случае она всегда могла постоять за себя.
— Умри сам! — ответила Катша, задрожав от возмущения. — Мальчишка, ты даже не научился старость уважать. Я тебе в матери гожусь. Да только кому нужен такой сын?! Тьфу! И мы еще выбрали его председателем!
Катша дала полную волю словам, и на голову председателя посыпались, точно град, всяческие проклятья. Никто еще не смел так говорить с гордым Сырымом. Он разъярился вконец, снова двинул по столу кулаком.
— Ну ты меня еще узнаешь, старая ведьма! Я тебе покажу, как с председателем разговаривать!
Этим бедный Сырым толкнул ее на самый крайний шаг, она обратилась за помощью к богу и предкам, которые пока нейтрально взирали на ее ссору с председателем.
— Что ты сказал? Да пропади ты пропадом!.. О, духи предков моих! О, аллах! Если вы есть на самом деле, куда же вы смотрите? Пошлите этому носителю бесчестья скорую
Сырым отступил первым, то ли понял, что ему не перекричать Катшу, то ли не располагал больше временем. Только он выскочил из кабинета, из конторы, бросился в машину и укатил. А Катша, стоя перед открытым окном, все еще посылала ему вслед свои ужасные проклятия.
Вечером того же дня по колхозным полям, по аулу пронеслась черная весть… По дороге в райцентр «газик» Сырыма врезался в тяжелый грузовик, возвращавшийся с элеватора. Оба водителя, видимо, очень спешили, потому что машины мчались почти на предельной скорости. От страшного удара бензобак председательского «газика» взорвался, и Сырым и его шофер сгорели вместе с автомобилем. Мужчины, побывавшие на месте катастрофы, рассказывали аульчанам:
— Ничего от бедолаг не осталось. Лишь пепел один. — И переходили на таинственный шепот: — Правду говорят: ни в каком огне не горит сердце хорошего человека. Вот и сердце Сырыма так и лежало среди пепла и углей. Огонь его даже не тронул.
Узнав о гибели Сырыма, Катша тотчас вспомнила утреннюю ссору с председателем, свои проклятья и едва не лишилась чувств. В глазах у нее потемнело, ноги подкосились, и она опустилась на крыльцо, куда выскочила, услышав голос всадника, принесшего весть. «О, аллах, никак, это я и навела на Сырыма эту беду», — думала она, трясясь от страха. Она пожелала председателю смерти, и аллах, и духи предков исполнили ее просьбу.
И до сих пор она считала себя причастной к гибели Сырыма. Уже не так впрямую, как тогда она в ужасе наговорила на себя. Да и существуют ли на самом деле аллах и духи предков? И все же считала себя причастной. Потому что в порыве гнева желала смерти Сырыму. А если так, то она виновата и в том, что стало потом с колхозом. Ведь после гибели Сырыма колхозное хозяйство начало хиреть. И может ли она после этого оставить свой аул и уехать туда, где сытней и спокойней? Нет, она не имеет права. А сын Тортай? Ему-то за что пропадать в таком колхозе? И сын никуда не уедет. Он уже решил для себя. И сваты об этом знают. Вот почему они пригласили ее. Думали, будет сговорчивей. Да не вышло.
Утром за чаем Катша высказала то главное, о чем думала всю ночь.
— Сват, — заговорила она негромко, — вы показали мне свой красивый аул, с хорошими людьми познакомили. Спасибо вам за это… Видела я и вашего председателя. Хозяйственный он человек. Надежный… Да только останемся мы с Тортаем в своем незавидном колхозе. А если бы и послушались вас, переехали, все равно бы сын не смог у вас работать. Каким бы ни был родной аул, он — наш. Мы здесь родились, видели вместе с аульчанами и светлые, счастливые дни. Но что же подумают о нас честные люди, если в трудную пору мы сбежим от них туда, где меньше забот? Нет, дорогой сват и дорогая сватья. Не может мой аул так и остаться отсталым. Он будет таким же красивым, как ваш. Но кто же сделает его таким, если жители все разбегутся по теплым, по чужим местам? Вот мой ответ на ваши слова, которые вы вчера говорили. Ну а ты, Саукентай, — она повернулась к невестке, а та, как и накануне, сидела, низко опустив голову. — Ну а ты, если хочешь еще погостить у родителей, так и быть, оставайся. Я разрешаю…