Запах полыни. Повести, рассказы
Шрифт:
— Хоть бы годок посидеть на такой за рулем… — вдруг размечтался Кокбай.
— У нас же есть эти машины, — напомнила Кулшара.
— Есть-то есть, да, видно, не про нашу честь. Ходил я к председателю, просил. Не раз! Да только он, как увидит меня, тотчас становится злее волка. «Не для тебя, говорит, эта великая техника». Хотел я уйти в автоколонну, да мать не хочет переезжать в район. Говорит: «Как мы там будем жить без наших родичей?» — «Да как, говорю, живут другие, и ничего». Она все равно
— И правильно делает! — сказала Кулшара. — А ты что? И вправду хочешь уехать?
— Не волнуйся, кое-кого не забуду, нет-нет да приеду, навещу, — сказал Кокбай и посмотрел на Кулшару веселым глазом.
— И все равно не надо!
Кокбай громко засмеялся, обнял свободной рукой Кулшару, притянул к себе.
— Шучу! Никуда не уеду.
— Отпусти! — вырвалась застыдившаяся Кулшара. — Хоть бы постеснялся младшего брата!
— Да пошел бы он куда-нибудь подальше! — сказал в сердцах Кокбай.
«Иди сам!»- мысленно ответил Бокен и, отвернувшись, стал смотреть в окно.
Вдали, в голубоватой дымке, тянулась неровная полоса гор, словно зазубренный край земли. «Хорошо, что учил географию, — подумал Бокен. — А то бы и в самом деле поверил, что Земля наша плоская и у нее есть края. Верят же в это старые темные люди. А до чего похоже на лист железный с рваными краями! Тут невольно поверишь, если неграмотен и ничего не читал. Интересно, Кокбай учил географию? Наверное, учил, да все равно не знает…»
— Не могу по асфальту ездить. Разве это езда для мужчины? Так в сон и тянет, — пожаловался Кокбай, зевая.
«Тебе бы только гонять кур по нашей улице да пересчитывать кочки и рытвины, — съязвил в душе Бокен. — А еще хочешь работать в автоколонне. Очень ты нужен им!»
Раскаленный ветер опалял лица, как пламя. Все трое раскраснелись от жары, вспотели. Осоловевший Кокбай таращил глаза, боясь заснуть за рулем. Кулшара то и дело обмахивалась надушенным платком. Запах духов, еще недавно приятно щекотавший ноздри, теперь раздражал Бокена. Он демонстративно морщил свой короткий нос.
— Все казахи такие, — сказал Кокбай, стараясь себя взбодрить и будто бы продолжая прерванный разговор.
— Вот именно, — поддакнула Кулшара.
«Уж кому бы других судить, да только не вам», — мысленно возразил Бокен.
Вдали показался город. На горизонте выросли зеленые купы деревьев и между ними белые стены многоэтажных зданий. Потом сверкнула лента воды, лежащая перед городом.
Кокбай оживился и вдруг предложил:
— А что, если нам искупаться в Коктале? Почистимся! Освежимся! Как новенькие въедем в город.
Кулшара и Бокен не возражали: Кокбай свернул с дороги, вывел машину на берег реки и, остановившись перед густым ивняком, подступавшим прямо к воде, первым выпрыгнул на песок, потянулся,
— Бокен, мы с тобой будем купаться здесь! — крикнул он задорно, весело, словно Бокен был для него закадычным другом.
Бокен побежал на его зов, снимая на ходу рубаху. А Кулшара молча отделилась от них, ушла в заросли ивняка.
Раздевшись, Кокбай и Бокен подошли к обрывистой кромке берега, стали рядышком, плечом к плечу.
— Раз! Два! По-ошли! — скомандовал Кокбай, и они дружно прыгнули в прозрачную, медленно текущую воду.
Вода оказалась холодной. На коже тотчас выступили гусиные пупырышки. Кокбай и Бокен окунулись раз-другой и, лязгая от холода зубами, вышли на берег и улеглись на горячий песок.
— Хорошо, а? — сказал Кокбай, еле шевеля посиневшими губами.
Бокен только кивнул, соглашаясь.
— Лежи, сейчас мигом согреешься, — пообещал Кокбай и, загребая руками песок, насыпал целую кучу на спину Бокена.
Бокен блаженно засмеялся.
— Уже лучше, да?
— Ой, щекотно! А теперь я согрею тебя!
Кокбай перевернулся на живот, и Бокен начал сыпать на него горстями жаркий песок.
— Ой, горячо… ой, жжет! — притворно застонал Кокбай.
Они баловались, играли, забыв про недавнюю ссору.
— А ты сможешь переплыть Коктал? До того берега? — спросил Бокен.
— Для меня все равно, что плюнуть. Разве это река? — сказал Кокбай, поднимаясь и стряхивая песок. — В армии я Дон переплывал. Слышал о такой реке? Географию знаешь? Так вот там ширина, наверное, метров четыреста, не меньше.
— И ты переплывал четыреста метров? Ну да? — не поверил Бокен.
— Честное слово! Хочешь, покажу? Переплыву этот Коктал без передышки раз десять!
— Покажи!
Кокбай азартно бросился в воду и с тихим плеском, загребая руками воду, поплыл к противоположному берегу. Его смуглая влажная кожа блестела, как у змеи, и голова Кокбая тоже по-змеиному высоко торчала над водой. Достав до другого берега, пловец резко повернул назад. Плыл он уверенно и красиво. Смотреть на него было одно загляденье. Бокен и завидовал ему, и восхищался им.
Вернувшись к этому берегу, Кокбай выскочил из воды.
— Ух какая холодная! Горная, ледяная! Кости так и ломит, — сказал он, дрожа. — В Дону вода теплая, как парное молоко. Да и течение потише. Но если ты настаиваешь…
— Я верю! Ты здорово плаваешь, Кокбай! — поспешно сказал Бокен.
Кокбай повалился на живот, и Бокен стал его греть, обсыпать песком. Старший брат нежась кряхтел, а потом о чем-то вспомнил, вскочил резво на ноги и побежал в заросли ивняка, куда ушла Кулшара. И тут же до ушей Бокена долетел его возглас: