Запах серы (Битва за любовь) (Другой перевод)
Шрифт:
– Вонь я заметила. Где, во имя Господа, мы находимся?
– В яме для воров. Посторонись!
Сверху донесся скрежет, в яму ворвался поток света. Я прижалась к стене как раз вовремя, чтобы уклониться от посыпавшейся из небольшого отверстия в крыше нашей тюрьмы мокрой грязи. Вслед за этим дождем послышался какой-то шлепок. Джейли наклонилась и подняла с земли то, что упало. Верхнее отверстие оставалось открытым, и я увидела, что она держит небольшой ломоть хлеба, черствый и перепачканный. Джейли обтерла его подолом платья.
– Обед, –
Отверстие не закрывалось; бывало, что кто-то из проходящих мимо швырял в него чем-нибудь. В него проникали дождь и пронизывающий ветер. В яме было сыро, холодно, мерзко. Вполне подходящее обиталище для преступников. Воров, богоотступников, бродяг, прелюбодеев… и подозреваемых в колдовстве.
Джейли и я жались друг к другу у стены, не слишком много разговаривая. Мало о чем было говорить, и ничем нельзя себе помочь, разве только набраться терпения.
Верхнее отверстие постепенно темнело; наконец наступила ночь, и все погрузилось во мрак.
– Как ты полагаешь, долго они намерены держать нас здесь?
Джейли подвинулась, вытянула ноги, и продолговатое пятно утреннего света упало на подол ее полосатого платья. Первоначально ярко-розовое с белым, теперь оно стало явно непригодным для носки.
– Не слишком долго, – ответила она. – Они ждут членов церковного суда. Артур в прошлом месяце получил письмо, извещавшее об их приезде. Там говорилось о второй неделе октября. Значит, вот-вот явятся.
Она потерла руки, чтобы согреть их, потом положила на колени, на маленький квадратик солнечного света.
– Расскажи мне об этих судьях, – попросила я. – Расскажи в точности, как все будет происходить.
– В точности я не знаю. Никогда не видела суда над ведьмами, хотя, конечно, слышала о таких судах. – Она немного подумала. – Ждали-то их не для суда над ведьмами, они должны были уладить один земельный спор. Поэтому с ними не будет палача, который колет ведьм.
– Кого?
– Палача. Ведьмы не чувствуют боли, – объяснила Джейли. – И у них не течет кровь, когда им наносят уколы.
Ах вот что! Укалыватель, вооруженный разными булавками, ланцетами и другими острыми инструментами, должен был производить подобные испытания. Мне смутно помнилось, что я читала об этом в книгах Фрэнка, но, кажется, такое практиковалось не позже семнадцатого столетия. С другой стороны, с горечью подумала я, Крэйнсмуир уж точно не был рассадником цивилизации.
– В таком случае очень жаль, что его с ними не будет, – сказала я, вздрогнув от ужаса при мысли о том, что кто-то будет наносить мне укол за уколом. – Мы без труда прошли бы через это испытание. По крайней мере я, – добавила я едко. – Мне кажется, они увидят ледяную воду вместо крови, если уколют тебя.
– Я не была бы столь уверена, – раздумчиво ответила Джейли, пропустив шпильку мимо ушей. – Я слыхала, что у этих палачей иглы особые, они складываются, когда
– Но для чего это? Зачем возводить на кого-то ложное обвинение в колдовстве такими способами?
Солнце уже клонилось к закату, но послеполуденного света было еще достаточно, чтобы заполнить нашу нору его тусклым отблеском. Изящный овал лица Джейли ясно выражал только сожаление о моей наивности.
– Ты до сих пор не поняла? – спросила она. – Они хотят убить нас. Неважно, в чем нас обвиняют, не имеют значения и доказательства. Нас сожгут в любом случае.
Прошедшей ночью я была слишком потрясена нападением толпы и ужасающими условиями, в которые попала; единственное, на что я была способна, это прижаться к Джейли и ждать рассвета. Но вместе со светом дня во мне начали пробуждаться остатки присутствия духа.
– Но почему, Джейли? – с трудом переводя дыхание, спросила я. – Ты знаешь?
Атмосфера в норе была густая от вони, гниения, от грязи и сырости, и мне казалось, что непроницаемые земляные стены готовы обрушиться на меня, словно края плохо вырытой могилы.
Я скорее почувствовала, чем увидела, как Джейли пожала плечами. Луч света передвигался вместе с солнцем, и теперь он перешел на верхнюю часть стены, оставив нас в темноте.
– Если тебе от этого легче, – сухо заговорила Джейли, – то я сомневаюсь, что предполагалось схватить тебя. Это стычка между мной и Колумом. Тебе просто не повезло, что ты оказалась со мной, когда ворвалась толпа. Останься ты при Колуме, тебе, пожалуй, ничего бы не угрожало. Неважно, англичанка ты или нет.
Слово «англичанка», употребленное в его обычном уничижительном смысле, внезапно отозвалось во мне приступом отчаянной тоски по человеку, который называл меня так ласкательно. Я обхватила себя руками, чтобы сдержаться, чтобы не дать ужасу одиночества завладеть мною.
– Почему ты пришла ко мне домой? – спросила Джейли.
– Я думала, что ты посылала за мной. Одна из наших девушек передала мне просьбу от тебя, так она сказала.
– А-а, – протянула Джейли. – Лаогера, да?
Я села и прислонилась спиной к стене, несмотря на отвращение к грязной и вонючей поверхности. Почувствовав мое движение, Джейли переместилась ближе ко мне. Друзья или враги, но мы были друг для друга единственным источником тепла в этой норе, мы жались друг к другу поневоле.
– Откуда тебе известно, что это была Лаогера? – дрожа от холода, спросила я.
– Ведь она-то и подложила тот букетик тебе под подушку, – сообщила Джейли. – Я тебе говорила с самого начала, как отнеслись многие девушки к тому, что ты захватила рыжего парня. Как видно, Лаогера думала, что, если тебя убрать с дороги, она сумеет им завладеть.
Я на некоторое время онемела, голос вернулся ко мне не сразу.
– Но она не смогла бы!
Смех Джейли прозвучал хрипло от холода и от жажды, но в нем еще оставались серебряные нотки.