Запах серы (Битва за любовь) (Другой перевод)

Гэблдон Диана

– Любой, кто приглядится к тому, как парень смотрит на тебя, это поймет. Но Лаогера слишком мало знает жизнь, чтобы разбираться в таких вещах. Вот переспит с мужчиной разок-другой, тогда научится, а пока нет.

– Я совсем не это имею в виду! – вспылила я. – Она вовсе не Джейми добивается, она беременна от Дугала Маккензи.

– Что?! – Джейли была просто потрясена и стиснула мою руку изо всех сил. – Почему ты так думаешь?

Я рассказала ей, как увидела Лаогеру на лестнице возле кабинета Колума и к каким заключениям пришла в

результате.

Джейли фыркнула:

– Фу! Она подслушала, что Колум и Дугал говорят обо мне. Потому она и побледнела – думала, Колум узнал, что она обращалась ко мне за магическим букетом. Он бы приказал выпороть ее за это до крови. Таких штучек он не позволяет ни под каким видом.

– Это ты дала ей букет?

Я была поражена. Джейли ответила резко:

– Не дала, а продала.

Я попыталась взглянуть ей в глаза в сгущающейся тьме.

– Разве есть разница?

– Конечно, есть, – пояснила она нетерпеливым тоном. – Это была всего лишь сделка, не более. И я не выдаю секретов своих клиенток. Кроме того, она мне не сказала, для кого букет предназначен. И если ты помнишь, я пыталась тебя предостеречь.

– Спасибо, – насмешливо поблагодарила я. – Но…

В голове у меня все перемешалось от старания привести мысли в новую систему в свете только что полученных сведений.

– Но, – продолжала я, – если это она подложила мне в постель магический букет, значит, ей нужен именно Джейми. Тогда понятно, почему она отправила меня к тебе домой. Но как же Дугал?

Джейли немного подумала, потом, кажется, пришла к некоему выводу.

– Она не больше беременна от Дугала, чем, к примеру, ты.

– Почему ты так в этом уверена?

Она поискала мою руку в темноте. Нашла и приложила к своему животу, сильно выступающему под платьем.

– Потому что я от него беременна, – просто сказала она.

– Значит, не Лаогера, – проговорила я, – а ты.

– Я. – Она говорила спокойно, без обычной для нее эмоциональности. – Стало быть, Колум сказал, что сам все уладит? Выходит, именно он придумал способ решить проблему.

Я долго молчала, размышляя о происшедшем.

– Джейли, – заговорила я наконец, – эта желудочная болезнь твоего мужа…

– Белый мышьяк, – со вздохом ответила она. – Я думала, он умрет до того, как беременность станет заметной, но он протянул куда дольше, чем я считала возможным.

Я вспомнила смесь ужаса и прозрения на лице Артура Дункана, когда он выскочил из гардеробной жены в последний день своей жизни.

– Понимаю, – сказала я. – Он не знал, что ты беременна, пока не увидел тебя полуодетой в день банкета в честь герцога. И когда он это обнаружил… полагаю, у него были все основания не считать себя отцом ребенка?

Слабый смешок донесся до меня из угла. Я вздрогнула и плотнее вжалась в стену.

– Именно поэтому ты рискнула убить его на людях, во время банкета. Он изобличил бы тебя как прелюбодейку… и отравительницу. Он догадывался о мышьяке?

– О, Артур

знал. Он не мог бы утверждать это с уверенностью, по крайней мере по отношению к самому себе, но он знал. Когда мы усаживались ужинать за стол друг против друга и я спрашивала: «Тебе положить кусочек, мой милый?» или «Глоточек эля, мой родной?» – он смотрел на меня, выпучив глаза, и отказывался – у него, мол, нет аппетита. Отодвигал от себя тарелку, а потом я слышала, как он на кухне, стоя возле ларя, заглатывает свою еду и воображает, что он в безопасности, потому что не принимает ничего из моих рук.

Голос у нее был легкий и веселый, как будто она рассказывала вкусную сплетню. Я снова вздрогнула и отодвинулась от существа, делившего со мною тьму.

– Он и не догадывался, что это было в укрепляющем лекарстве, которое он принимал. Он не пользовался лекарствами, приготовленными мной, выписывал укрепляющее из Лондона – и за большие деньги. – В голосе у нее прозвучало нечто вроде обиды по поводу подобной расточительности. – Лекарство содержало мышьяк в малом количестве, как и полагалось, но он не заметил разницы во вкусе, когда я добавила еще.

Я часто слышала, что тщеславие – распространенная слабость убийц; как видно, это было справедливое утверждение, потому что она, забыв о нашем положении, продолжала рассказ, явно гордясь своими достижениями, своей ловкостью.

– Конечно, было рискованно убивать его вот так, при всей честной компании, но мне приходилось действовать быстро…

Чтобы убить мгновенно, нужен был уже не мышьяк. Я вспомнила синие губы Артура, вспомнила, как онемели мои губы, прикоснувшиеся к его рту. Быстродействующий и смертельный яд.

Я тогда подумала о Дугале, что он сознался в грехе с Лаогерой. Но в таком случае, если бы Колум и был недоволен, ничто не препятствовало бы Дугалу жениться на девушке. Он овдовел и был свободен.

Но грех прелюбодеяния, да еще с женой важного чиновника? Как говорится, совсем другой коленкор. Мне помнилось, что наказания в таких случаях были очень суровы. Колум никак не смог бы замять дело такой важности, но и представить себе, что он приговорит брата к публичному бичеванию плетьми или к изгнанию, я тоже не могла. А Джейли сочла убийство резонной альтернативой клеймению лица раскаленным железом и пребыванию в течение нескольких лет в тюрьме, где ей пришлось бы по двенадцать часов в сутки трепать коноплю.

Итак, она приняла свои предупредительные меры, а Колум – свои. И я угодила между ними, попросту вляпалась.

– Ну а ребенок? – спросила я. – Наверное…

Меня перебил новый смешок из темноты.

– Бывают же несчастные случайности, друг мой. Даже с лучшими из нас. И поскольку так вышло…

Я почувствовала, что она снова передернула плечами.

– Я хотела избавиться от него, но потом подумала, что таким путем смогу заставить его жениться на мне, поскольку Артур мертв.

У меня возникло ужасное подозрение.