Запах шахмат
Шрифт:
22. Буквы из коробки
Снова видел Кете во сне.
Зачем я пишу об этом? Бред!
Вера почувствовала, что я проснулся, и зашла в спальню.
Мухина: Может быть, тебе это и не интересно, но я волновалась за тебя.
Дюрер: Почему ты волновалась?
Мухина: Не думай, что я не знаю о том, что с тобой происходит. Сначала ты убегаешь из ресторана, и Ван Гог объявляет на тебя охоту. Я сама участвовала в твоих поисках, если хочешь знать. После этого – вчерашняя история.
Дюрер: А что я делал, когда Гоген меня нашел?
Мухина: Ты ничего не делал. Ты лежал на ступеньке с открытыми глазами и ртом.
Дюрер: Интересно.
Мухина: Очень интересно. Ты что, такой же наркоман, как и они?
Дюрер: Послушай, Вера, какого черта ты меня отчитываешь? Ты ведь мне не жена.
Мухина: А жене бы ты позвонил? Хотя бы раз за двое суток?
Дюрер: У меня не было времени на звонки. И телефона у меня нет.
Мухина: Есть. Вот твой телефон.
Она протянула мне маленький серебристый телефон. Он звонил.
– Привет, это Винсент. С тобой все в порядке?
Да, Винни, все ОК.
– Вчера Роден потерял тебя на вечеринке, куда вы вместе пошли.
Там была такая толчея, много алкоголя, и я потерялся.
– Алкоголя и наркотиков, судя по всему. Роден звонил минуту назад. Яблонская встретится с тобой в час дня.
Я посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
– Вы встречаетесь в том ресторане, где мы уже обедали. Поедешь с Гогеном. Я прочитал твои записи. Молодец. Продолжай записывать, начинай анализировать. Чем ты намерен заниматься до обеда?
Позавтракаю, схожу в душ, займусь сексом. «Поработаю за компьютером», – отвечаю я.
Все происходит в обратной последовательности: секс – душ – завтрак.
– Я знала Пикассо, – говорит Мухина.
Я продолжаю уплетать омлет с грибами.
– Он был странным человеком, но не настолько странным, чтобы застрелиться в туалете клуба. Сначала Дали, теперь Пабло… Так глупо, без объяснения причины… Тебе кофе с молоком?
Без молока. Без объяснения причины. Предсмертная записка. Если Дали ее оставил, то почему этого не сделал Пикассо? Или сделал?
Я звоню Ренуару.
– Алло, Огюст?
– Привет, Альбрехт! Как самочувствие?
– Я хотел уточнить одну деталь, это важно для повествования. Какие вещи находились в карманах Пикассо?
– У меня есть список из милиции. Отправить тебе по e-mail или прочитать сейчас?
– Прочитай, пожалуйста.
– Носовой платок, зажигалка, пачка сигарет, зеленый фломастер, три презерватива. И кое-что вы забрали сами. Помнишь, что именно?
Кое-что – это кошелек Пикассо и пакетик с двумя таблетками.
– Спасибо, Огюст. Я хотел бы съездить сейчас в клуб, где все это произошло. Не возражаешь?
– ОК, Альбрехт. Сейчас отдам распоряжение Гогену.
Никогда не был в ночном клубе днем.
Я вошел в кабинку, где все давно было убрано, и сел на крышку унитаза.
– Что ты ищешь? – спросил Гоген. – Может, я тебе могу помочь?
– Помоги, – отвечаю. –Постой возле туалета.
Гоген пробегает взглядом по стене и потолку, окон нет, вентиляционных люков нет, и выходит.
Я сижу так же, как сидел Гоген, когда всадил пулю себе в голову. Где мне было бы удобнее всего оставить короткую надпись зеленым фломастером? Я осматриваю дверцу кабинки, стены, кафельный пол. Ничего нет. Если Пикассо и оставил надпись, то ее смыли во время уборки.
Тем не менее, я решаю поразмыслить об этом еще несколько минут, а потом, когда тянусь за туалетной бумагой, меня осеняет.Я открываю висящую на стене коробку для рулона. Надпись, сделанная зеленым фломастером, находится внутри на крышке.
Я перерисовываю зеленые буквы на кусок туалетной бумаги и стираю их с пластиковой поверхности.
– Нет, Винсент, ничего нового не нашел. Скоро едем на встречу с певицей.
Все это очень странно. Я имею в виду послания, которые мне приходится читать. И вообще все это.
23. Тренинг. Начало
В ресторане я поискал глазами того официанта, который собирался отдать мне что-то, оставленное Дали. Парня не было – другая смена.
Яблонская опоздала на сорок минут. Она пришла с продюсером и охранником. Продюсер сел за другой столик, а охранник уселся у стойки рядом с Гогеном.
– Мы виделись вчера, – отметила Яблонская, глядя на меня поверх меню.
– Я сожалею, что испугал Вас тогда.
– Не напугал. О чем ты хотел поговорить? О последнем письме твоего брата? О его завещании? Или о музыке, как сказал твой остроумный приятель по имени Роден?
– Если не возражаешь, начнем с письма.
– Покажи его еще раз, пожалуйста.
– Ты вчера видела. Там написано: «Пабло Пикассо».
– Ну и? Чего ты ждешь от меня? Что я переведу это на русский язык?
– Мой брат покончил с собой. Он был близок с тобой и доверял тебе, насколько я знаю. Мне просто нужно понять. Просто понять. И тогда я вернусь в Германию, и после этого ты не увидишь меня и не услышишь больше ни одного вопроса.
– Что ты хочешь понять?
– Я хочу понять, почему он это сделал.
– «Почему он это сделал?» – она пишет эти слова на салфетке, которую кладет передо мной. – Я с радостью постараюсь ответить на твой вопрос, но хочу, чтобы ты мне сначала объяснил его точный смысл, тогда мой ответ получится наиболее полным. Что ты имеешь в виду, когда говоришь: «Почему?» В смысле – «по какой причине»? Или «что послужило поводом»? Или «какие мысли побудили его к этому»?