Запах смерти
Шрифт:
– Это и вас касается, – добавила Уорд. Осторожно ступая по настилу, она тоже подошла к краю. В провале не было видно ничего, кроме свисавших вниз лохмотьев утеплителя и зловеще заостренных обломков деревянных досок. – Профессор! Вы в порядке?
Ответа не последовало. Как у любого солидного дома Викторианской эпохи, высоты этажа хватало на то, чтобы переломать себе кости даже без упавших вслед за профессором деревяшек и железяк.
– Да не стойте же вы как идиоты, черт побери! – крикнула Уорд стоявшему ближе всех к выходу полицейскому. – Спуститесь
– Вероятно, балки прогнили, – сказал Уэлан, дождавшись, пока полицейский выполнит приказ.
– Мэм, вам не…
Она кивнула и неохотно отступила от провала.
– Хорошо. Выходим все! Медленно, спокойно, по одному, не торопясь! Ну же, шевелитесь!
Кашляя, мы двинулись по извивающейся полосе настила к выходу. Алюминиевые щиты прогибались и скрипели под нашими ногами, и я с облегчением перевел дух, добравшись до стремянки. После раскаленной духоты чердака спуск на прохладный этаж казался чуть ли не прыжком в холодную воду. Уорд с Уэланом пришли последними.
– Вызвать «Скорую», живо! – скомандовала Уорд, растолкав столпившихся у стремянки полицейских в комбинезонах. Потом оглянулась в поисках полисменов, посланных на помощь патологоанатому. – Где Греггс и Пейтел?
В дальнем конце длинного больничного коридора возникло какое-то то движение, и оттуда к Уорд почти бегом бросилась девушка-полисмен с фонариком; вид она имела весьма расстроенный.
– Здесь, мэм!
Кто-то протянул Уорд бутылку воды, но она лишь отмахнулась.
– Как он?
Девушка покачала головой, виновато моргая.
– Э… Не знаю…
– Как не знаете? Ох, чтоб… Ну, с дороги, живо!
Она бесцеремонно оттолкнула девушку, но та снова подала голос:
– Его там нет, мэм.
– Тогда где он, черт его побери?
– Мы… мы не можем его найти.
– Как это? Не мог же он просто так взять и исчезнуть!
В глубине другого, темного коридора мелькнул луч фонарика, и Уорд повернулась в ту сторону. Луч, подпрыгивая, приближался, а за ним из темноты вынырнула фигура полисмена – второго посланного Уорд на поиски.
– Там от этого коридора ответвляются другие, несколько! – задыхаясь, выпалил он. – Мы посмотрели в палате, которая, думали, находится под местом, откуда он упал, и в двух соседних – и его нет ни там, ни там.
– Но он же не мог уйти – после такого-то падения!
– Вероятно, мог, но… – Полисмен замялся, будто не решаясь продолжить. – Я смотрел: в потолке никаких дырок.
– Значит, вы, черт вас подери, смотрели не там! Дайте мне это! – Уорд выхватила у него из руки фонарь и повернулась к Уэлану: – Джек, мне нужно, чтобы этот этаж обыскали. Все до единой комнаты. И куда запропастились «Скорая»?
– Едет, мэм.
Уэлан начал сыпать распоряжениями, а я двинулся за всеми, но он вдруг заявил:
– К вам это не относится, доктор. При всем моем к вам уважении, мы одного эксперта уже потеряли. Пока не убедимся в том, что пол больше не провалится, вы останетесь здесь.
По его глазам я понял, что спорить бесполезно. Раздосадованный, я остался
Я вскарабкался по стремянке и высунулся по грудь в чердачное пространство. В воздухе до сих пор висело плотное облако пыли, и от этого лучи прожекторов казались живыми существами. Снизу доносились голоса полицейских – судя по тому, что я слышал, профессора они пока не нашли, и я подумал, что отыскать его будет сложно. От люка до места, сквозь которое провалился вниз Конрад, было футов тридцать или сорок, и планировка помещений третьего этажа ничем не напоминала огромное открытое пространство чердака. Судя по всему, плана палат, кабинетов и коридоров у полиции не было и определить, куда именно упал патологоанатом, они не могли.
Но даже так, вслепую, им полагалось бы найти уже профессора. Я неловко топтался на перекладине стремянки, снизу продолжали перекликаться полицейские. Ну же, почему так медленно? С момента обрушения потолка прошло уже минут пять. Если у Конрада открытая рана, он может истечь кровью прежде, чем до него наконец доберутся.
– Профессор Конрад! – окликнул я.
Эхо моего голоса прокатилось по закоулкам чердака и стихло. Я собрался уже спускаться вниз и присоединиться к поискам, что бы там ни говорил Уэлан, когда мне показалось, будто слышу слабый звук. Я замер. Звук не повторился. Но он никак не напоминал голоса полицейских.
Он напоминал стон.
– Профессор, вы меня слышите?
Снова ничего. Я смотрел на островок света в том месте, где лежал труп. В этом году мне пришлось уже наблюдать, как умирает человек. Меня до сих пор мучили кошмары, и мысль, что подобное может повториться, была невыносимой.
Да ну их всех к черту!
Я одолел последние несколько ступенек и осторожно ступил ногой на алюминиевый настил. Балки под ним скрипнули, но не затрещали. Потолок провалился, когда Конрад попал ногой между балок. Значит, если я постараюсь избежать этого, со мной ничего не случится.
Так я, во всяком случае, надеялся.
Чердак казался зловещим, даже когда в нем толпились люди. Теперь, когда я находился здесь один, это ощущение усилилось. Прожектора светили вдоль временного настила, и от этого окружающая их темнота сгустилась еще сильнее. Я шел по прогибающемуся настилу, опасаясь летучих мышей – мне очень не хотелось оказаться застигнутым врасплох подобно профессору, – но пока не видел ни одной. Наверное, шум и суматоха в здании спугнули их.
Завернутое в брезент тело лежало там, где его оставили. Обрушение его не потревожило, что не могло не радовать. Я обошел тело по мосткам, испытывая легкие угрызения совести: вроде невежливо бросать его одного. Однако сейчас больше внимания к себе требовал живой человек.