Запасная дочь
Шрифт:
До чего додумался, паршивец? Перекрыть детям с несколькими Стихиями возможность расти под присмотром полимагов, из-за чего у них не могли нормально развиваться магические каналы!
Первым делом он запретил прикреплять к таким детям менторов из числа взрослых полимагов, оставив младенцев расти в родных семьях, как обычных одарённых.
Результат не заставил себя ждать — не прошло и пятнадцати лет, как в королевстве начали происходить нападения голодающих полистихийников. А когда одно происшествие закончилось смертью невольного донора, Лотар Третий издал новый
Куда отправлялись эти дети? В Бахру, где за каждого в казну королевства шла плата чистым золотом.
Релле выяснил, что жрецы Бахры растили из этих детей особенно ценных слуг. По сути, рабов, ведь уйти подросшие маги никуда не могли — каждый с одиннадцати лет носил Контролёр. Да они и не знали другой жизни! Спрос на правильно воспитанных, послушных и преданных хозяину полимагов значительно превышал предложение.
Но не все семьи оказывались готовы расстаться с неправильным ребёнком, и время от времени появлялись взрослые полимаги — Ассорбиторы или поглотители, как их теперь называли. Появлялись, отнимали магию у обычных одарённых и поддерживали легенду о своей преступной и ущербной натуре.
И только сейчас, спустя восемь лет после реформ Лотара Восьмого, на полистихийников перестали коситься!
Да, наделал первый правнук дел!
Но хорошо, что хорошо кончается.
— Релле, пять минут, и я закончу, — извиняющим тоном произнёс король Лотар Восьмой, Алан Ренард Дамиан, герцог де Тракай. — Мне осталось всего ничего.
Призрак кивнул и вернулся к воспоминаниям.
После покушения герцогини семья де Монтено лишилась доверия, должностей и права находиться в столице, полным составом отправившись осваивать дальнюю провинцию. Прево стал простым губернатором Отрожьих Гор. Кстати, хорошим губернатором — с его лёгкой руки провинция процветает, развивается, прирастает населением и доходами. А коннетабль занялся выращиванием пшеницы, земляного ореха и молочных коров особой породы.
Релле отметил себе, что надо будет напомнить Алану — пора Монтено поощрить. Например, пригласить Шарля с женой на праздник Перелома года, а Поля наградить за всё увеличивающиеся поставки продовольствия.
— Всё, идём! — король взмахом руки отправил листы в услужливо распахнувшийся шкафчик, где его величество хранил особо ценные документы.
Релле проследил, как дверца захлопывается, и шкаф окутывает голубоватое сияние охранных заклинаний.
Через пару мгновений оба мужчины — почти живой призрак и вполне живой, но довольно уставший его потомок, очутились в родовом замке.
— Переоденусь, загляну к детям, а потом к Даниэль, — мечтательно пробормотал король. — Как сегодня Никэ?
— Зубки режутся.
— Значит, опять не спать, — вздохнул Алан. — Странное дело — нам подвластно почти всё, можем сдвигать горы, перемещаться в пространстве, из ничего творить вещи, но не способны облегчить ребёнку процесс прорезывания зубов!
— Молчаливый мудр,
Ренард кивнул прадеду, мельком отметил, что тот снова впал в глубокомысленные рассуждения, и поспешил к семье.
Дани не спала — баюкала на руках второго сына.
— Т-ш! Только заснул, — предупредила она мужа. — Лекарь помазал его дёсны мазью, и Никэ сразу стало легче. Устал? В гостиной под стазисом ужин.
— Дай мне его, — мужчина бережно забрал у неё ребёнка и осторожно переложил его в кроватку. — Ты ведь тоже не поела, я прав? Идём, поужинаем вместе, и ты расскажешь мне, как прошёл ваш день.
— Никэ…
— Я поставил сигналку — как только он проснётся, мы сразу это узнаем! Как Рел? Как Катарин?
— Хорошо! Релле-младший очень ждал тебя. Меня ни в какую не хотел, но согласился, чтобы ему почитали прадед и дед. А Кати умудрилась оживить почившую неделю назад лягушку. Где только нашла? Теперь та прыгает по замку — хоть и без одной лапы, но о-очень бодрая. Слуги пугаются.
— Вся в маму! — Алан обнял жену, поднёс к лицу её руку и прижался губами к запястью — прямо в середину брачной татуировки.
— У тебя это место просто фетиш какой-то, — улыбнулась Даниэль. — Дня не пропускаешь, чтобы не проверить — на месте ли. Куда она теперь денется?
И оба замолчали, мысленно вернувшись в тот страшный день, когда герцог заслонил собой жену от смертельного заклинания, а она всё отдала, чтобы вернуть его к жизни.
И пусть Даниэль больше не может пользоваться Даром Жизни, но зато трое её детей, даже сыновья, получили его в наследство. Да не просто получили, а с молочных зубов могут им пользоваться! Счастливый дед Бруно едва не лопается от гордости.
— Наша кровь!
И наперегонки с Релле балует внуков, только довольно посмеиваясь, когда те в очередной раз пугают нянь, оживляя разных насекомых или наделяя подобием жизни неодушевлённые ранее предметы.
Так в комнате Релле-младшего обосновался самопередвигающийся стульчик с довольно вредным характером. А у Кати поселилась стайка болтливых кукол.
— Ну мамочка, так намного интереснее играть! — объяснила свои эксперименты тогда пятилетняя дочь. — Рел ещё маленький, потом, он мальчик, ему не интересны кукольные чаепития!
— Оставь, не запрещай. У твоих детей дар не имеет конца, и от игр точно не иссякнет, — объяснил встревоженной матери призрак. — А я присмотрю, чтобы они не оживили что-нибудь по-настоящему опасное.
— Как вспомню те сутки, пока ты была без сознания, — передёрнулся Алан. — И татуировка… До сих пор не могу поверить, что временный брак в одночасье превратился в истинный! Поначалу я и не заметил, что наши браслеты исчезли, став брачными татуировками, словно мы получили благословение от самого Молчаливого и проводили обряд в Главном Храме! Не до того было — я думал, что потерял тебя навсегда…