Запасной инстинкт

Майоров Сергей

Вскоре инцидент был улажен, перепуганная администрация принесла свои извинения. Престарелые мужчины, сидящие напротив друг друга, внезапно притихли. Администрация ждала всего, чего угодно — скандала, недельного банкротства, наезда блатных, но вдруг все встало на свои места. Джентльмены продолжили спокойный разговор, в зале снова воцарился интим, затанцевали пары.

— Ты так и не выпиваешь, Николай Николаевич?

— Почему же? За славного гостя рюмочку махну.

— Так ты же говорил — печень! — усмехнулся Степной. — Кстати, а на День полиции ты как среди сослуживцев держишься? Минералочку в стопку наливаешь или пиво безалкогольное

пьешь?

— Безалкогольное пиво, Иван Максимович, — первый шаг к резиновой женщине. А у меня с этим делом все в порядке. Кстати, на День полиции я не выпиваю. Не мой праздник.

— Странно, а я думал, что все менты этому празднику рады. Сколько себя помню, все красноперые в ноябре пьяные. Лучшее время хаты обносить. — Степной хищно оскалился и отодвинул тарелку. — Так что за дело, Николай Николаевич? Не для дегустации же осетрины ты меня из Заболоцка выдернул?

Марченко степенно допил вино, поставил бокал на салфетку и проговорил:

— А ведь у меня тоже хорошая память, Ваня. И про смерть под забором я помню, и о камешках харьковских тоже не запамятовал. Знаешь, старый, я ведь как об алмазе старой огранки услышал, сразу мозги ломать стал. Не может быть, чтобы гражданин Степенко здесь замешан не был. А тут мой дружок Саша Никитин звонит да тебя найти просит. Вот я и решил так сделать, чтобы ваша встреча никак не состоялась. Знаешь Никитина?

— Слышал, — уклончиво ответил вор. — А о каком камешке ты говоришь?

— Да вот закатился один из твоих… под труп.

— Не гневи бога, Николай. Ты меня знаешь. Мне известно, кто его туда закатил. Скоро найду, пожалуй… А о Никитине — да, приходилось слышать.

— Нет, ты не просто слышал, а очень даже хорошо. Потому что, гоняясь за Шостаком, нельзя пройти мимо Саши Никитина. Он для тебя сейчас враг номер один, Саша-то. Потому что знаешь ты — он Шостака с твоими камешками быстрее тебя найдет.

— А почему же ты не хочешь, чтобы наша с ним встреча состоялась? Может, и договорились бы о чем.

— Вам с ним не поладить. Мы с тобой быстрее договоримся, чем ты с ним. А еще не хочу я вашей встречи вот почему… Ты по-прежнему не куришь? — Марченко с сигаретой в зубах стал шарить по карманам.

Не найдя зажигалки и чертыхнувшись, он подозвал официанта, пыхнул дымком и вернулся к разговору:

— Смерть кого-то из вас ждет.

— Ты что каркаешь, начальник? — огорчился Степной. — И потом, кто тебе сказал, что Шостака он найдет быстрее меня? Представь себе ситуацию: у меня Шостак, а у Никитина мои камни. Не договоримся?

— Пустой номер. Никитин заберет и камни, и Шостака. Понимаешь ли, Ваня, я отлично знаю его и достаточно хорошо — тебя. Вас половина не устроит. Ясно, чем все закончится. Когда Никитин словит Шостака, он выбьет из него и камни. Если ты вперед успеешь, то алмазами ты вряд ли довольствоваться будешь. Полетит душа доктора Шостака в ад. Ты ведь, насколько я осведомлен, мокрыми делами уже не брезгуешь?

— Я вор, начальник.

— Я вор, начальник. На моих руках крови нет. Не там пробиваешь.

— Я тебя не пробиваю. — Чувствовалось, с каким трудом давался этот разговор руководителю комитета. — Мне нет нужды тебя пробивать. Если же я возьмусь за это, то по старой памяти накопаю на тебя дерьма полную телегу. Мне что? До пенсии дожить и все. А тебе, дорогой, если на старости лет корону сшибут за беспредел,

куда деваться? Тоже рыбу пойдешь удить, как и я? Или внуков пестовать? Только их у тебя нет. По вашей вере воровской даже жить по-человечески невозможно. Тебе ведь, старому пердуну, под семьдесят уже, а что ты за жизнь свою нажил? Особняки да машины? Картины да яйца Фаберже? А на хрена они тебе сдались, яйца эти? Больше двух ты в могилу все равно не унесешь. А вот главного у тебя, Ваня, нет. Память-то какую о себе оставишь? Вор по кличке Степной? Маловато для истории. Вор — он и есть вор. Потому и не хочу я, чтобы Саша с тобой встретился. Знаю, одному из вас не жить после этой встречи.

— Ты никак перевоспитать меня перед самой кончиной решил? — удивленно и как-то задумчиво спросил Степной. — А тебе кем этот Никитин приходится? Уж не сыном ли приемным? Или внебрачным?

— Вот и говорю я, что жизнь кончается, а ничего тобой не нажито. Даже ума. Крутой ты, как хвост поросячий, только понта в этом больше, чем дела. Ты выгоду по крови ищешь, а нет ее здесь. Я Сашку как человека люблю, потому что таких, как он, — один на миллион. А встретиться я с тобой решил, чтобы отговорить от глупой затеи с камнями. Не видать тебе их при любом раскладе. Если Саша сгинет, то его парни тебя на британский флаг порвут. Не лезь, Ваня, в это дело. Если начудишь, вспомнишь и семьдесят восьмой, и этот год. Я тогда твою задницу молодую от беспредела уберег. Помнишь? Никогда бы не напомнил тебе о долге, если бы не Сашка. А ведь по воровским меркам ты мне должен, Ваня. Странно, но факт — если бы не Марченко в семьдесят восьмом, то не было бы сейчас вора в законе Степного. Помрем ведь скоро, старый. На хрен тебе лишний грех на душу брать? Будь человеком. Не прошу — предупреждаю.

Степной как-то осунулся. Если бы его сейчас видели братки, оставленные вором внизу, в машинах, они не раздумывая решили бы, что их патрон за час постарел еще на двадцать лет. Он сидел молча долго. За это время Марченко успел выкурить еще одну сигарету, а ресторанная певичка исполнила хит о транзитном пассажире.

Марченко лишь удивленно вскинул брови, когда Иван Максимович Степенко оторвал взгляд от стола и спросил:

— Николай Николаевич, ты действительно водки не пьешь? Давай по маленькой примем, годы прошлые вспомним. Слабо? А камни… Не уворовать их все, камни-то.

— Выпьем, — пообещал Марченко. — Обязательно выпьем. Но сначала расскажи мне о Смыслове.

— А что ты хочешь знать о нем?

— А мне много не надо. Ровно столько, чтобы он на покой ушел. Хватит воду мутить. — Марченко дотянулся до графинчика и разлил водку по рюмкам. — Был бы он из вашего стана, я бы и не попросил. Знаю, что без толку. А так он и вашим, и нашим. Если точнее — все под себя. Сука он.

— Я знаю, что сука. За то и деньги получает.

Марченко по-стариковски сдержанно улыбнулся.

— Вот-вот. Я и говорю — мне много не надо.

Степной поднял рюмку, посмотрел на свет, выпил.

— Он не один, начальник. Пощупай депутата Семкина. Они в связке. А ваш беглец с моими камушками…

— Не с твоими! — Марченко тоже выпил.

— Ну что за манера настроение портить? Седой уже весь, а привычки ментовские все те же!

— Так что там с Семкиным?

— Человек, который с моими… с вашими камнями, скорее всего, в сцепке с этими будулаями. Мои людишки проверили этого фраера из психушки. Люди у него мрут как мухи, а в Германии пациенты богатые новые почки получают.