Запасной
Шрифт:
В Канаде была зима, так что дороги покрылись льдом. К тому же, судя по тому, как машины крутились вокруг неё, подрезали, проезжали на красный свет, догоняли, а также пытались сфотографировать, она была уверена, что попадёт в аварию.
Она приказала себе не паниковать, сосредоточиться на дороге, не давать им то, чего они хотят. Потом она позвонила мне.
Я был в Лондоне, в собственной машине, за рулем сидел телохранитель, и её плачущий голос вернул меня в детство. В Балморал. Она не выжила, дорогой мальчик. Я умолял Мег сохранять спокойствие, не отрываться от дороги. Мои навыки авиадиспетчера
Давай, Меган, улыбнись нам!
Щёлк, щёлк, щёлк.
Она рассказала полиции о том, что происходит, умоляла их о помощи. Они сочувствовали ей или говорили, что сочувствуют, но она публичная фигура, поэтому они настаивали, что ничего нельзя сделать. Она вернулась в машину, папарацци снова окружили её, а я по телефону проводил её до дома, через парадную дверь, где она чуть не упала.
Я тоже чуть не свалился, почти. Я чувствовал себя беспомощным, и это, как я понял, было моей ахиллесовой пятой. Я мог бы справиться много с чем, пока нужно что-то делать. Но когда я ничего не могу делать… Хотелось конкретно сдохнуть.
Дома Мег тоже не дали передохнуть. Как и каждый предыдущий вечер, папарацци и так называемые журналисты постоянно стучали ей в дверь, звонили в колокольчик. Её собаки сходили с ума. Они не могли понять, что происходит, почему она не открывает дверь, почему дом в осаде. Пока они выли и ходили кругами, она укрылась в углу своей кухни, на полу. После полуночи, когда всё стихло, она осмелилась выглянуть сквозь жалюзи и увидела мужчин, спящих снаружи в машинах с работающими двигателями.
Соседи сказали Мег, что их тоже преследовали. Мужчины ходили туда-сюда по улице, задавали вопросы, предлагали суммы денег за любой лакомый кусочек о Мег — или ещё лучшую сочную ложь. Один сосед сообщил, что ему предложили целое состояние, чтобы установить на крыше потоковые камеры прямого эфира, направленные на окна Мег. Другой сосед на самом деле принял предложение, присобачил камеру к крыше и направил её прямо на задний двор Мег. Она снова связалась с полицией, которая снова ничего не сделала. Ей сказали, что законы Онтарио этого не запрещают. Если сосед физически не вторгался, он может установить у себя дома хоть телескоп Хаббл и направить его на её задний двор, без проблем.
Между тем, в Лос-Анжелесе её мать преследовали каждый день, до дома и обратно, в прачечную и обратно, на работу и с работы. О ней тоже писали всякие истории. В одной такой её назвали "трейлерным мусором". В другой — "наркошей". На самом деле, она работала в клинике паллиативной помощи. Она путешествовала по всему Лос-Анжелесу, чтобы помочь людям в конце их жизни.
Папарацци взбиралась на стены и заборы многих пациентов, которых она посещала. Другими словами, каждый день появлялся кто-то ещё, у которого, подобно мамочке, последним, что он слышал на земле... был щелчок камеры.
23
Мы воссоединились. Тихая ночь в Нотт Котт, готовим ужин вместе.
Декабрь 2016 года.
Мы с Мег обнаружили, что у нас одна и та же любимая еда: жареная курица.
Я не знал, как её готовить, поэтому в ту ночь она учила меня.
Я помню тепло кухни, чудесные
Я помню, как втирал соль в кожу птицы, а затем открывал бутылку вина.
Мег включила музыку. Она расширяла мои горизонты, приучала меня к фолк-музыке и соулу, Джеймсу Тейлору и Нине Симон.
Это новый рассвет. Это новый день.
Наверное, вино ударило мне в голову. Может быть, я переутомился от борьбы с прессой. Почему-то, когда разговор принял неожиданный оборот, я стал обидчивым.
Потом разозлился. Непропорционально, небрежно сердитый.
Мег сказала что-то, что я не так понял. Отчасти это была культурная разница, отчасти языковой барьер, но в ту ночь я также был слишком чувствителен. Я подумал: почему она на меня напала?
Я огрызнулся на неё, говорил с ней резко, жестоко. Когда слова слетели с моих губ, я почувствовал, как всё в комнате остановилось. Даже Нина Симон, казалось, сделала паузу. Мег вышла из комнаты, исчезнув на целых 15 минут.
Я пошел и нашел её наверху. Она сидела в спальне. Она была спокойна, но сказала в тихом, ровном тоне, что никогда не потерпит, чтобы с ней так говорили.
Я кивнул.
Она хотела знать, откуда это взялось.
Я не знаю.
Ты когда-нибудь слышал, чтобы мужчина так говорил с женщиной? Ты слышал, чтоб так говорили взрослые, когда был маленьким?
Я прочистил горло, отвернулся. Да.
Она не собиралась терпеть такого партнера. Или родственника. Такую жизнь. Она не собиралась воспитывать детей в атмосфере гнева или неуважения. Она всё это выложила, супер— ясно. Мы оба знали, что мой гнев вызван не нашим разговором. Это пришло откуда-то глубоко внутри, где ещё нужно было покопаться, и было очевидно, что с этим мне может понадобиться помощь.
Я сказал я ей, что уже ходил к психологу. По рекомендации Вилли. Но никогда не находил нужного человека. Не помогло.
Нет, она сказала тихо. Попробуй ещё раз.
24
Мы покинули Кенсингтонский дворец на тёмной машине, совершенно другой машине без опознавательных знаков, оба прятались сзади. Мы проехали через задние ворота около 18:30. Телохранители сказали, что за нами не следят, поэтому, когда мы застряли в пробке на Риджент-стрит, мы выскочили. Мы шли в театр и не хотели привлекать внимание, приехав после начала спектакля. Мы так старались не опаздывать и смотрели часы, что не заметили, как "они" пасут нас — в наглом нарушении законов о преследовании.
Они сфотографировали нас рядом с театром. Из движущегося транспортного средства через окно автобусной остановки.
Преследователями, конечно, были Тупой и Ещё Тупее.
Нам не нравилось, когда нас фотографировали, особенно эти двое. Но нам удалось ускользать от них в течение 5 месяцев. Неплохой результат, сказали мы.
В следующий раз папарацци поймали нас несколько недель спустя. Нам пришлось уйти с ужина с Дориа, которая прилетела с Мег. Папры достали нас, но пропустили Дорию. Она поехала к себе в отель, а мы с телохранителями пошли к нашей машине. Папры так её и не видели.