Запечатанное письмо
Шрифт:
Хелен резко обернулась к ней; румянец, разгоревшийся у нее на щеках, сделал ее еще более неотразимой.
— Мне нечем гордиться! Это подлинная катастрофа!
«Она похожа на ребенка, случайно разбившего поднос с посудой».
— Ты не знаешь, каково мне было все эти годы, — с горечью призналась Хелен. — Гарри такой скучный, тяжелый на подъем. Я ему не нужна, понимаешь? Когда на Мальте устраивались приемы, он уходил уже через час, и мне приходилось танцевать с другими офицерами, которые провожали меня домой.
Фидо
— Так что я могла поделать, когда один из друзей моего мужа стал и моим другом, в самом искреннем и невинном смысле этого слова, хотя сам он считает, что между нами не просто дружеские отношения?
— Но, Хелен, — серьезно начала Фидо, — при первых же признаках увлечения Андерсона ты должна была сразу порвать с ним все отношения.
Та только передернула плечами.
— А что это значит — первые признаки? К тому моменту, как ты это замечаешь, увлечение успевает вырасти, как гриб за ночь.
— Тем больше оснований сразу вырвать его с корнем.
— Я не поощряла его ухаживания.
— Поощряла, я видела это собственными глазами! А как ты называешь то, что вы вдвоем разъезжаете по городу?
— Ну, уж и разъезжаем, — возразила Хелен. — Мы ездили за покупками и по дороге навестили тебя в типографии…
У Фидо закружилась голова. Возможно, полковник, под благовидным предлогом повидаться с Хелен, сам предложил заехать к ней в типографию?
Хелен внезапно остановилась.
— Ах, Фидо, я не могу больше скрывать это от тебя! Если бы ты знала, как радостно и приятно, когда блестящий красивый офицер с обожанием смотрит на тебя и ловит каждое твое слово!
Но Фидо считала высокого адмирала Кодрингтона с черной бородой гораздо привлекательнее кудлатого белокурого Андерсона, который чем-то напоминает ей спаниеля, но суровый и сдержанный мужчина наверняка проигрывает в сравнении с любезным и обходительным молодым человеком, особенно в глазах Хелен. Фидо вполне способна оценить привлекательность представителя противоположного пола, но, в отличие от других женщин, ее сердце не трепещет от восторга рядом с каким-нибудь красавцем, даже если он оказывает ей лестное предпочтение.
— В самом деле, подумай, Фидо, — Хелен горячо сжала руку подруги, — не можешь же ты винить меня за то, что я принимаю его преданный взгляд подобно сердечному лекарству, которое поддерживает меня в самые тяжелые минуты?
— Стыдись! Ты должна понимать, что в результате это принесет вам обоим только боль и страдания! — возмущенно воскликнула Фидо, отдергивая руку. — Как жена и как мать…
— Что ж, этого и стоило ожидать: теперь начнется лекция, — едва слышно пробормотала Хелен.
Действительно, в душе Фидо настолько укоренились понятия, внушенные ей родителями, что она готова произнести наизусть целую речь о нравственном долге и приличиях…
— Прошу
— О чем ты? — Но она знала.
— Не бросай в меня камень. Не огорчай меня нотацией, которую мне может прочесть в Белгравии любая ханжа с ее банальными суждениями! Друг мой, за последние годы ты стала совершенно другой, и я счастлива это видеть! Ты сумела вырваться из наезженной колеи! — восторженно сказала Хелен. — Помнишь, когда ты приходила ко мне, ты с возмущением говорила о браке — что жена целиком растворяется в…
Фидо попыталась вспомнить свое смелое заявление.
— Да, но, дорогая моя… Я вовсе не из тех, кто ханжески проповедует чистоту нравов. Дело в том… — Она с трудом подбирала слова. — Здесь речь идет об уважении к себе, о чувстве собственного достоинства, о порядочности. Ведь ты поклялась хранить мужу верность…
— Но я не знала, что это означает! — крикнула Хелен. — Не знала, какой тоскливой и безнадежно долгой может оказаться эта замужняя жизнь! Да и какой иной выход был у меня, в то время юной и наивной девушки?
— Carina! — Фидо пыталась подыскать подходящие доводы, но сочувствие путало ее мысли. — Мне тебя ужасно жаль!
Глаза Хелен блестели от слез, и она бросилась к Фидо.
Фидо почувствовала у себя на груди горящее лицо Хелен, почувствовала запах ее волос. Женщины стоят на берегу Серпентайн, крепко прильнув друг к другу; довольно странная сцена, должно быть, но Фидо об этом не думала.
— Малышка моя дорогая! — прошептала она.
— Ты не представляешь, как мне стало легко на душе оттого, что я тебе открылась, — сквозь рыдания приглушенно сказала Хелен.
«Она призналась мне, мне одной! — думала Фидо. — Мы и словом не перемолвились за семь лет, но вот всего через четыре дня после нашей новой встречи она доверила мне свою тайну!»
Она уже чувствовала тяжкий груз этого тайного признания, но была горда своей ношей.
Фидо вошла в дом номер 10 на Лэнгхэм-Плейс. За ней поспешно поднималась женщина средних лет.
— Прошу прощения, это контора, где записывают женщин на работу?
— Да.
— Вы можете мне помочь?
Фидо с сомнением оценивала изящный вид незнакомки, ее нежные белые руки.
— Пойдемте, посидим в нашей библиотеке, — пригласила она женщину.
Леди схватила ее за рукав.
— Я… Я не знаю вас, мадам, но должна сказать, мне нужно срочно найти хоть какую-то работу. Я и моя дочь… Мой муж врач, — бессвязно продолжала она.
Фидо неловко ждала объяснений.
— Ему не повезло с практикой, — сказала незнакомка приглушенным голосом. — И он… Он бросил нас. Это случилось четыре месяца назад, и у нас нет никаких доходов.