Запечатанное письмо

Донохью Эмма

Все нетерпеливо подаются вперед.

— Они согласны, но только в виде исключения, удовлетворить нашу просьбу и допустить девушек к их местным экзаменам! [33]

— После стольких лет борьбы! — восторженно ахнула Фидо и выхватила у нее письмо.

— Ах, мисс Дэвис, поздравляем! Да здравствует победительница! — воскликнула Бесси Паркес, пожимая ей руку.

— Вздор, это была наша общая работа, — сказала Эмили Дэвис. — Фидо, думаю, решающую роль сыграли завтраки, на которые вы приглашали влиятельных особ. Но, признаться, я уже почти не надеялась убедить профессоров.

33

Местные

экзамены (local examinations) проводились в школах на местах комиссиями из представителей университета.

Никто из присутствующих не принял это заявление всерьез: за то короткое время, как с ними стала работать эта энергичная дочь викария из Ньюкасла, все успели убедиться, что она никогда не бросает начатого дела, не доведя его до победного конца. Эмили Дэвис, думает Фидо, похожа на терьера, который, вцепившись клыками в палку, ни за что ее не выпустит, только у нее больше выдержки и терпения.

— Наша долгая борьба — это приливная волна! — возвестила Бесси Паркес восторженным голосом, каким читает свои стихи. — Скоро она достигнет порта!

Эмили Дэвис, как обычно, не обратила внимания на ее пафос.

— Во всяком случае, местные экзамены помогут открыть женщинам доступ в университет. Я рассчитываю, что наши дочери — я говорю образно, — сухо говорит она, обращаясь к коллегам, — смогут быть зачислены в женский колледж Кембриджа.

Фидо вспомнила свой интернат в Кенсингтоне, где по утрам они зазубривали по десять страниц из «Истории» Вудхаусли под аккомпанемент дребезжавших над головой четырех расстроенных пианино. Если бы живая и смелая Фидо, все свободное время отдававшая чтению, знала, что у нее есть возможность поступить в университет, ее жизнь сложилась бы по-другому. Как бы ни настаивала мать, она не потратила бы целых два года на дебют в свете… И вероятно, никогда бы не познакомилась с Хелен; сейчас эта мысль кажется ей дикой.

— Но у кого-то из нас может быть настоящая дочь, — тихо заметила Бесси Паркес.

Фидо тайком обменялась усмешкой с Изой Крейг. Все, кроме самой Бесси Паркес, сознательно остаются старыми девами, тогда как та вот уже семнадцать лет мучительно гадает, принять ли предложение пожилого и обремененного долгами поклонника или нет. Джесси Бушере уверяла, что она уступит его настойчивым ухаживаниям до своего сорокалетия, которого она отчаянно страшится. Фидо возражала, что, если бы она этого действительно хотела, то давно бы уже вышла за него замуж.

Эмили Дэвис привлекла внимание, постукивая по письму.

— Взгляните на дату: великодушные профессора дали нам всего несколько недель на подготовку наших кандидаток. Я задержалась сегодня потому, что сразу занялась поисками зала, девушек, желающих сдать экзамены, и жилья для них… Обратите внимание, в постскриптуме нас убедительно просят принять все необходимые меры, чтобы избежать обмороков и истерик кандидаток!

Общий хохот.

На письме, которое горничная Джонсон принесла в кабинет, имя Фидо написано знакомым энергичным почерком. На нем зеленая восковая печать, которую она узнает с первого взгляда. «Semper Fidelis», девиз Смитов, рода Хелен: «Всегда предан». Подруги, бывало, шутили, что, учитывая фамилию Фидо Фейтфул, [34] этот девиз должен бы принадлежать ее семье. И когда семь лет с Мальты не было писем, Фидо начала считать этот девиз пустой фразой. Но при всей своей эксцентричности Хелен оказалась верной подругой. Фидо сломала зеленую печать и одним залпом прочла письмо:

34

Фейтфул (англ. faithful) — верный, преданный.

«Экклестон-сквер,

6

сентября 1864

Моя задушевная подруга!

Я размышляю обо всем, что ты говорила на берегу Серпентайн. Ты — мое строгое, но правдивое зеркало. Сейчас я понимаю, что незаметно для себя оказалась участницей опасной ситуации, издревле подстерегающей женщину. Сама я была не способна найти выход из этого лабиринта, но ты, моя Ариадна, вручила мне путеводную нить.

Почему-то мне вспомнился один твой совет: не нужно покупать цветы из шелка, потому что у девушек, которые их делают, ядовитые испарения краски разъедают слизистую полости рта (если я, конечно, правильно помню). И ты добавила фразу, которая меня поразила: „Знание влечет за собой ответственность“. Да, дорогая Фидо, ты открыла мне глаза, и теперь я не стану медлить и вырву все это с корнем, не обращая внимания на чувства свои и других людей.

Ты знаешь, я всегда отличалась ветреностью и какой то неуемностью. Все эти годы мне было очень одиноко, рядом не было никого, кому я могла бы довериться и кто меня утешил бы и успокоил. Но теперь мы снова вместе, и я надеюсь исправиться. „Быть верной своему слову“, как ты выражаешься. Если бы ты всегда была рядом, до конца моих дней, думаю, я с каждым днем становилась бы лучше.

Могу я навестить тебя сегодня днем?

Твоя Хелен».

Взгляд Фидо остановился на фотографиях сестер, братьев и их многочисленных отпрысков, и вдруг она вскочила и стала рыться в своем бюро.

— В обмен на твою прелестную визитную карточку я могу подарить тебе свою последнюю фотографию.

Хелен принялась внимательно ее рассматривать.

— Фотограф прекрасно передал твой великолепный лоб, но здесь ты кажешься старше, чем на самом деле.

— Ты так думаешь?

— В следующий раз попроси, чтобы свет падал на тебя сбоку.

Наступила долгая томительная пауза. Фидо не в состоянии придумать тему для разговора, за исключением одной, но не смеет о ней заговорить.

— Должно быть, очень важно, — заметила вдруг Хелен, — иметь собственный дом.

Вслед за Хелен Фидо тоже обвела взглядом свою узкую гостиную. Дом — слишком громкое название для ее жилища на Тэвитон-стрит, стиснутого с обеих сторон другими строениями. Вся мебель потертая и старомодная по сравнению с обстановкой резиденции Хелен на Экклестон-сквер. Маленькие столики будто нагие, взгляду ее гостьи не на чем остановиться.

— В каком смысле? — смущенно спросила она.

— Я хочу сказать, человек иначе себя чувствует, когда у него есть свой дом. Вот ты, например, очень независима.

— И ты связываешь это состояние вот с этими четырьмя стенами? — изумленно спросила Фидо.

Хелен пожала изящными плечиками:

— Не стоит относиться к ним с таким пренебрежением. Дорогая, ты не представляешь, что значит жить под одной крышей с мрачным стареющим мужем. Я живу в его доме, ношу одежду, за которую он платит, исполняю каждое его распоряжение…

— Хм, насколько я помню, обычно ты игнорировала большинство распоряжений Гарри, — не удержалась Фидо от возражения.

Хелен надула свои розовые губки:

— Это не важно, главное, они мне дышать не дают! Подумать только, в двадцать один год я отказалась от себя так же беззаботно, как девушка заполняет на балу карточку для танцев!

— Твое письмо… — Фидо кажется, что пора уже перевести разговор на их отношения. — Оно меня очень тронуло.

Лицо Хелен озарилось радостной улыбкой.

— А что, Андерсон… — Фидо с трудом выговаривает его имя.

— Он на два дня ездил поездом в Шотландию и только что возвратился.

— Мне кажется нечестным оставлять в нем сомнения…