Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых
Шрифт:
Чья-то рука на его деле написала красным карандашом: «Колыма!»
ГЛАВА 8
1
Машина выехала к переезду. Антон затормозил у обочины. Подруги оклемались и чувствовали себя сносно.
— Мы упустили их, — с горечью сказала Ирина.
— Я так не думаю, — возразил Антон. — Они где-то рядом, едут с севера, а значит, переезд не проходили. Смотрите. Видите птичек? Самолеты, серебряные птички.
— Я ничего не вижу, — пожала плечами Таня.
— А
— Они летают над железной дорогой, и довольно низко. Учебные полеты проводят над тайгой, а не над городом. Мы в нескольких километрах от Новосельска. Сидите в машине, я разведаю обстановку.
— Не уходи далеко. Что нам делать?
— Ничего. Шлагбаум закроют задолго до появления поезда.
Антон направился к будке стрелочника. Машин у переезда было немного, и все такие же, самосвалы. Справа находилась платформа, но людей на ней не было. По другую сторону «железки» начинался лес. Опасный лес, если вспомнить рассказ водителя самосвала о банде вооруженных головорезов. В поезде почти полтысячи человек, такое количество непросто спрятать. Новосельск слишком мал, чтобы они могли в нем раствориться, за спиной река, которая прекрасно просматривается с воздуха и слишком широкая, чтобы ее переплыть. Итак, лес опасен, река неприступна, на юге степь, на севере город размером с большое село. Однозначного решения не было, но ясно одно — надо спасти людей от неминуемой гибели, остановить поезд. Это главное, об остальном придется думать потом, когда они сойдут на твердую землю.
В крохотной избушке старик-обходчик сидел за столом и кормил двух маленьких пацанят кашей.
— Что случилось? — спросил он.
Антон показал красную книжечку.
— А теперь, дед, вопросы буду задавать я.
— Задавай, мил человек. Только я ведь не знаю ответов.
— Все ты знаешь. Есть распоряжение по внеплановому поезду? Пассажирский, без опознавательных знаков, с заколоченными окнами. Что скажешь?
— Такой не проходил. Мне велено пропускать всех без задержки. Не так много их тут ходит, особо пассажирских. В Казахстан лес везут, а людям там делать нечего.
— Когда ждешь поезд?
— Расписание нарушено. Ураган прошел над Омском, пути завалило. Теперь все разом рванут, сплошной вереницей. Два на подходе. Город миновали, но какие, один Бог знает.
Антон понял — не имеет значения, какой именно поезд останавливать. Идущие следом тоже встанут.
Он вернулся в машину.
— Слушайте меня внимательно. Перейдете сейчас через переезд и идите вдоль «железки» на север, в сторону Омска. Мы не знаем, какой поезд пройдет первым. Я его остановлю, а за ним все остановятся. Каким будет наш по счету, не знаю. Вторым, а может, десятым. Найдем.
— А дальше?
— А дальше я заменю машиниста. Не уверен, что следует высаживать людей здесь. Мы должны свернуть на мертвую ветку и там действовать.
— Ты не прав, Антон, — сказала Ирина. — Может быть, я плохо разбираюсь в стратегии, но если за поездом следят с самолетов, то его остановку на ветке сразу заметят, а здесь она будет выглядеть нормально. Все поезда встанут. Но как ты остановишь поезд?
— Договорился с обходчиком. Идите. Здесь вы мне будете только мешать.
— Я не могу оставить тебя одного! — неожиданно воскликнула Таня.
Антон улыбнулся.
— Я вас догоню, мне здесь тоже
— Идем, милая.
Антон скинул телогрейку и развязал свой узелок с формой. Переодевшись, лейтенант приобрел свое истинное лицо и почувствовал себя гораздо увереннее.
Паровозные гудки послышались через пятнадцать минут после ухода женщин. Антон увидел справа дым и включил двигатель. Старик опустил шлагбаум. Антон стиснул зубы. Поезд приближался. Появился паровоз с красной звездой впереди. Не тот, но какое это имело значение.
Массивный состав шел на большой скорости и извергал душераздирающие гудки, словно монстр, пугающий все и вся на своем пути. Антон выжал педаль газа, открыл дверцу машины и встал на подножку. Самосвал с лету сбил шлагбаум, машина выскочила на рельсы. Антон ударил по педали тормоза, соскочил с подножки, пролетел вперед, упал, перевернулся через голову, свалился в кювет, вскочил на ноги, добежал до леса и рыбкой нырнул в кусты. Паровоз врезался в груженый самосвал и протащил его метров на двадцать вперед. Смятая машина перевернулась и засыпала рельсы песком. Эшелон на рельсах устоял, с первых платформ-вагонов в разные стороны посыпались дрова. На расчистку пути понадобится не меньше двух часов, если найдутся люди. Кроме шоферов самосвалов здесь никого нет.
Антон побежал вдоль опушки на север, куда ушли Ирина и Таня.
Машинист резко передвинул рычаг и начал тормозить.
— Что там? — крикнул Муратов.
— Товарняк застрял! Семафоры-то открыты.
— Самолеты ушли, — глядя на небо, сказал Стрелов. — У нас есть шанс.
Из-под колес брызнули искры.
— Плохое место. Город рядом.
— Черт с ним, разберемся. — Муратов схватил машиниста за ворот. — Сейчас мы выведем людей, а ты поедешь дальше как ехал. Советую тебе пустить машину самоходом, старик. Видел штурмовики? Эти железные птички — наши падальщики. Как только состав выйдет в степь, его разбомбят к чертовой матери. Хочешь жить, прыгай, пока есть где скрыться.
— Лейтенантик, труп которого вы скинули в пути, так и хотел сделать.
— Значит, соображал.
Муратов разбил прикладом рацию. Из последнего вагона уже спускались люди, прыгали под откос и убегали в лес.
— Все, Яша. Они без нас приняли решение.
— Ясное дело. Подумали, будто мы остановили поезд. Надо поторапливаться, сейчас коршуны вернутся.
Офицеры побежали к последнему вагону.
Никто из пассажиров не взял с собой ничего, кроме теплой одежды, некоторые поделились ею с теми, у кого ее не было. История поезда начиналась в мае, когда состав уткнулся в затор на станции Судженск у города Камска, сейчас на дворе стоял ноябрь. Но им везло. Осень стояла теплая, что редкость в этих местах, а днем даже припекало.
Укрывшись под деревьями, с которых еще не облетела листва, все слушали оратора. Выступал профессор Прянишников.
— Мы не должны двигаться с места, пока не уйдет поезд. За составом наблюдают. Чем дальше он уйдет от нас, тем больше надежды избавиться от преследования.
— Преследовать нас не будут. Убьют!
Люди обернулись. Появились герои дня Яков Стрелов и Василий Муратов. Кто-то крикнул: «Живы!»
Раздались аплодисменты, как в театре.
— Молодцы! — профессор пожал им руки.