Запертая дверь
Шрифт:
– Кто такой дед Коля? – в лоб спросил Артем.
Женщина со звоном поставила рюмки и тарелки на стол.
– Это он вас прислал?
Сереге все-таки пришлось сходить за бутылкой. Без нее просто разговора не получалось. То дед Коля – это троюродный дядька двоюродной сестры мужа, погибший в стволе шахты еще в 1963-м. То Коля и вовсе не дед, а племянник Инны, живущий во Владивостоке. Да и тому всего лет пять от роду. В общем, путаница в голове и на языке. После принятой дозы начался неспешный монолог
– Послушайте, – перебил Тихонов милую беседу друга и пьяной дамы, – уважаемая! Кто такой дед Коля?
Признаться, Тема не сильно рассчитывал на вразумительный ответ. Но произошло совсем неожиданное.
– Дед Коля?
Женщина сделала вид, что задумалась. Актерское мастерство было забыто, или она им не владела совсем. Уж очень быстро «актриса» сдалась.
– Батька мой. На чем я остановилась?
Артем хотел заорать на нее. Нет. Даже побить. Нашла свободные уши и время тянет. Надо вытягивать из нее информацию о деде Коле, пока она не отключилась.
– Ты остановилась на бате своем, – помог другу Проскурин.
– А что с ним? – хихикнула женщина и взялась за бутылку, чтобы налить.
Сергей схватил ее за руку и отобрал бутылку.
– Мы как раз об этом у тебя и спрашивали. Ты нам говоришь, что с ним и где его найти, а мы тебе оставляем бутылку и… – он полез в карман, достал две сотенных и положил их на стол. – И еще на бухло.
Женщина потянулась к деньгам, но Серега придавил их бутылкой.
– Мы тебя слушаем.
– Он сбежал от матери, когда только родилась Инночка.
Артем не видел связи, но слушал, не перебивая.
– Старый кобель до сих пор жив, – сказала женщина и потянулась к бутылке.
Серега был непреклонен.
Волшебные слова порадовали Артема. Дед Коля существует, и он жив. Осталось узнать, что он знает. Но это скорее вопрос уже к самому деду Коле.
– Где нам его найти?
– Вам надо – вы и ищите.
Неожиданно. Так все гладко шло… Артем не мог подобрать слов. Нормальных, без мата и оскорблений. Его снова выручил Проскурин:
– Он наверняка тебе сделал больно, но сейчас у него есть шанс помочь людям.
– Мне больно?! Он сделал мне больно?! Он сделал больно моей матери. Она не смогла жить без этого козла и покончила с собой.
– Стоп! – Артем ничего не понимал. – Покончила с собой?
– Да, утопилась в ванне. – Женщина закурила. – Она любила этого козла.
– Но я помню, как… – Тихонов осекся. – Сколько было Инне, когда она утопилась?
– Лет десять, одиннадцать. Да какая разница?
– Ладно, никакая, – махнул Артем. – Где живет дед Коля?
– Смородина, Узловской район, – произнесла женщина и затушила окурок о крышку стола.
Смородина – деревенька
– Покончила с собой, ты слышал? – Артем не унимался.
– А может, и покончила…
– Да ладно тебе! Через одиннадцать лет?! Если что-то и происходит, то происходит сразу. Неразделенная любовь? Бах – по венам. Измотали кредиторы? В петлю. Но не как здесь. Одиннадцать лет женщина в возрасте, мягко говоря, далеком от страданий по любимому, перемалывает внутри себя обиду на сбежавшего муженька, а потом, видимо, не смирившись с утратой, идет и… Заметь, она не пользуется общедоступным способом – бритвой по венам или петля на шею, на худой конец, камень и в Белое озеро. Она идет и топится в ванне.
– Я не пойму, что тебя смущает?
– Утопиться в ванне – все равно что разбить себе голову о стену. Надо очень постараться.
– Ну, она, значит, старалась.
Парни как-то резко замолчали. Серега повернулся к Артему всем корпусом.
– Слушай, а не думаешь ли ты, что…
– Именно. Этот чертов хозяин промышлял и тогда. Я даже думаю, что дед Николя поэтому-то как раз и сбежал.
– Я надеюсь, сейчас мы подкрепим свои догадки честным рассказом беглеца.
Артем тоже на это надеялся.
Остаток пути они проехали молча. Тихонов был здесь впервые. «Донская обувь» осталась позади, а перед ними раскинулась красивая деревенька. Дома не были старыми, как, например, в Подлесном, где Артему посчастливилось побывать. Заборы выкрашены, крыши сияли новизной, и практически на каждом доме висела «тарелка» «Триколор». В каждой мелочи просматривалось благополучие. Дом деда Николая привлек к себе внимание именно отсутствием этого благополучия.
– Это что ж, их так обувная фабрика кормит? – спросил Артем.
– Да ну. Тут зарплата едва ли к пятнашке подходит.
– Пятнадцать тысяч – тоже неплохо.
– Это когда хотя бы двое в семье получают по пятнадцать. А когда мужик приносит пятнашку, жена шесть, а то и вообще ни хрена…
– Тогда откуда все эти «тарелки»?
– Ну, во-первых, семь-восемь тысяч – не так и много. Один раз из семейного бюджета. Во-вторых, большинство мужиков ездят в Москву на заработки.
– Этот даже из дома не выходил. – Артем показал на дом с покосившимся крыльцом.
– Так здесь, похоже, и живет наш дед Коля.
Машину они оставили у дороги и пошли к дому через полянку. Дом особенно не портил общую картину, но явно был лишним. Старик бежал не только от жены или хозяина. Он бежал от жизни. От нормальной жизни.
Сарай и огород почему-то располагались перед домом. И чем ближе ребята подходили к усадьбе деда, тем меньшую часть дома они видели. Сарай, надо признать, выглядевший лучше дома, будто был построен так, чтобы прятать жилище деда. Только подойдя ближе, парни поняли, что между участками есть проход в метр шириной.