Запертые двери

Бер М. Игорь

Он попытался найти спасение от страшных голосов под кроватью в комнате своего отца, который остался единственным его защитником во всем этом мрачном доме. Но вместо того, чтобы выбежать ему на встречу и попытаться успокоить, Роквелл старший продолжал лежать в своей постели, при этом его глаза были широко открыты и уставлены в потолок. Рот был распахнут в безмолвном крике, а из левой ноздри, по щеке стекала струйка крови. Все его тело было настолько напряжено, что можно было услышать глухой звук в ответ на стук, к примеру,

по плечу. Джим закричал настолько сильно, насколько ему позволяли его маленькие легкие, после чего выбежал из комнаты, держа путь на улицу, при этом ему все время казалось, что за ним кто-то гонится, не отставая ни на шаг.

Он не переставал кричать, даже выбежав из дома в холодную осень, что царила за порогом. Набирал воздух в грудь и начинал заново. Соседи вызвали шерифа и врача, которые подъехали к их дому в течение двадцати минут, и все это время у Джима не прекращалась истерика.

Обследовав дом, шериф вызвал медицинскую группу, а их семейный врач, доктор Каллен, сделал Джиму укол, после которого ему стало гораздо легче.

Когда шериф и доктор спустились со второго этажа, Джим продолжал, молча стоять в центре холла и смотреть на мельтешащих кругом людей, но при этом вслушивался в разговор взрослых.

– Похоже, это аневризма, - сказал Каллен, обращаясь к шерифу Макмиллану. Доктор Каллен был единственным знакомым человеком Джиму, среди всех присутствующих в доме. Доктор стал частым гостем в их доме, с тех пор как у отца Джима начались душевные расстройства. Но Джиму он не нравился и не потому что Каллен был плохим человеком, либо плохим доктором, а просто считал, что доктора ходят в гости лишь в те дома где не все в порядке. И в каждый раз, после его ухода, Джиму казалось, что в их семейной жизни что-то изменилось, причем в худшую сторону.

– Это окончательный диагноз, док?
– спросил шериф, закуривая сигарету.

Джим тут же подумал о том, что его мать наверняка бы выгнала Макмиллана за дверь, будь она сейчас жива.

– Нет, конечно. Нужно более тщательное исследование. Возможно, понадобиться и помощь штатного эксперта, для произведения аутопсии.

– А как на счет яда? Отравление могло бы привести к подобному раннему окоченению?

– Вы думаете, его отравили?
– не скрывая свое удивление, спросил Каллен.
– И кто, по-вашему, мог пойти на такое?

Шериф немного подождал, пока доктор сам найдет ответ на свой вопрос, после чего начал пристально изучать вазу с засохшими цветами.

Доктор Каллен резко оглянулся в сторону Джима, который стоял посредине дома как гипсовое изваяние и был таким же белым. Каллен медленно отвел взгляд от него и снова переключился на шерифа.

– Вы думаете...

– Ничего я не думаю, - нервно процедил сквозь зубы Макмиллан и затушил сигарету пальцами, после чего спрятал ее в карман форменной рубашки.

– Этого

не может быть.

– А я ничего и не утверждаю....И все же, мог подействовать на него подобным образом некий яд?

– Подобным эффектом обладают некоторые из ядов, но я все же настаиваю на аневризме. Один из сосудов просто истончился и, возможно, вследствие некоторых внешних факторов он лопнул.

– Каких факторов?

– Не могу сказать, это могло быть что угодно. Но версия о разрыве подтверждает кровоизлияние в левом глазу и кровотечение из носа.

– Значит, это не было убийством?

Каллен пожал плечами.

– А вы бы хотели, чтобы это было так?

– Боже упаси, док. Просто долгие годы работы сделали из меня личность, склонную к сомнениям и подозрениям.
– Шериф посмотрел на пятилетнего мальчика с прищуром, словно его беспокоил солнечный свет, даже под крышей.
– А что нам делать с мальцом?

– Предоставьте это мне. Я его оформлю в местный детский дом. Дорогу сюда они прекрасно знают. Если бы не его отец, Джим уже давно был их подопечным. Администрация детдома уже хотела через суд лишить его родительских прав, но...этого уже не потребуется.

Шериф и доктор отошли в сторону, пропуская двух медиков, спускающихся вниз по лестнице, что несли носилки с телом отца Джима, накрытого белой простыней.

– Как дела, парни?
– осведомился шериф.

– Справились, - ответил один из медбратьев.
– Правда, нам пришлось вырезать часть из простыни, которую труп сжимал в своей руке. Не тащить ведь нам ее всю в морг, а вырвать ее мы не смогли, сколько не пытались.

– Хорошо. Грузите его и можете ехать.

Шериф проводил их до двери, после чего повернулся в сторону доктора, который уже стоял около Джима.

– Куда вы его пока?

– Отвезу его в свой кабинет и оттуда уже позвоню в приют. Дальше, это уже будет их проблема.

Макмиллан кивнул:

– Тогда, я закрою все двери и покончим с этим.

Доктор присел перед Джимом, хотя даже так он возвышался над мальчиком, и сжал его плечи:

– Джим, - не громко и с сочувствием обратился он к мальчику.- Мы сейчас поедим на машине в больницу, а затем я отвезу тебя в приют.

Джим никак не отреагировал на его слова, смотря ему за плечо.

– Там тебе будет хорошо, - продолжил Каллен.
– Там много детей твоего возраста. Ты обязательно с ними подружишься.

Не дождавшись ответа, доктор встал и с усталью посмотрел на шерифа.

– Не тронулся ли он умом?
– спросил тот.

– Нет, шериф. Это шоковое состояние, из которого его надо вывести иначе это может нанести еще больше вреда его неустойчивой детской психики.

– Может, тогда его сразу перевести в дом для умственно отсталых?
– шериф захохотал, затем подавился и начал кашлять.