Записи и выписки

Гаспаров Михаил Леонович

Природа и общество «Холодной зимой общество дикобразов теснится близко друг к другу, чтобы защитить себя от замерзания взаимной теплотой. Однако вскоре они чувствуют взаимные уколы, заставляющие их отделиться друг от друга. Когда же потребность в теплоте опять приближает их друг к другу, тогда повторяется та же беда, так что они мечутся между этими двумя невзгодами, пока не найдут умеренного расстояния: которое они могут перенести наилучшим образом» (цит. у М. Шкапской, «Сама по себе», 11).

Природа и общество

Жалуются, что Евгений в «Медном всаднике» из-за государства лишился места в жизни, и не замечают, что государство же и дало ему место в жизни — регистраторский чин по табели. Евгений попал в ту самую щель между природой и обществом — общество недозащитило его от природы. Только до романтиков жертва жаловалась на природу, а теперь жалуется на общество.

Пушкин «Сейчас у нас не пушкинисты, а временно исполняющие обязанности пушкинистов», сказал Л.

Пушки к бою Мы идем в будущее задом, да еще зажмурившись.

Путь от нашего разумения к пониманию подлинника и обратно к нашему разумению. Но понимание подлинника — путь бесконечный, поэтому с какого места мы поворачиваем обратно — это характеризует не подлинник, а только нашу выносливость.

Пчела Письмо от О. Ронена: «Сегодня на устном магистерском экзамене нашу аспирантку-древнерусистку (монголку) спросили: а что вы читали последнее из современной русской литературы? Она ответила: «Записи и выписки». — К какому жанру, по-вашему, это произведение принадлежит? — Она (неуверенно): «Пчела»?

Пустяки Филонов сказал: вообще, что это за пустяки — ритуальное убийство! — Хлебников ответил: «Нет, это тоже интересно» («Вестник», 1, 48, от Шкловского).

Сын в 14 лет начал стихи: «Взгляни в окно: ты видишь клены Наряд свой сбросили зеленый, Одевшись в пурпур и кумач, И лучезарное светило Народам мира осветило Всю грандиозность их задач. Теперь взгляни в окно другое: Согнулась улица дугою Под алой тяжестью знамен…» Я умолял его дописать до конца, послать в газету и посмотреть, что будет написано в ответе, но не добился. [401]

We still, alas, cannot recall it — This dreadful ailment's heavy toll: The spleen is what the English call it, We call it simply Russian soul. «Евгений Онегин», I, 38, пер. J. E. Falen

Русская душа «Открылись широта и рубежи, уступы переливчатой натуры, парение насмешки и души в тумане мировой полукультуры…» — Ю. Кузнецов, «Выходя на дорогу…», 30 (аннотировал в 1978), посв. В. Кожинову.

Русская душа Ее не удается описать списком добродетелей, потому что не удобно отказать в таких же добродетелях другим нациям. (Впрочем, многие смело отказывают.) Может быть, попробовать

описать ее списком пороков? в сопоставлении с такими же списками для других наций? и проиллюстрировать это табличкой из письмовника Курганова, односложно гавкающей почти по-крученыховски?

Радость Самое парадоксальное, остроумное и радостное на свете — это что дважды два все-таки четыре, несмотря на то что все это без конца повторяют.

Рай Притча Сведенборга — Борхеса: был постник-священник, умер, попал в рай. Там сперва ликуют, наскучивает — поют [402] славу, наскучивает — ведут богословские беседы (спасение — не только верой, но и разумом!), и этого тоже хватает на всю вечность. Но отшельник был неученый и заскучал, и тогда ангелы упросили Господа выгородить ему пустыньку, чтобы ему было хорошо. В ад и рай попадают по собственному желанию, но грешникам райский свет болезнен, и они просятся оттуда в ад почти по Эриугене.

Раздвоенность «Ты любишь себя без взаимности: одно Я говорит «я хороший», другое Я: «нет, мерзавец»; то ли дело я, одно говорит «я мерзавец», а другое отвечает «именно»«.

«Разнузданное благородство» — выражение Мирского об Огареве.

«Разлагаться тоже надо умеючи», говорил Мандельштам (против Вагинова — за Бодлера): Ежег. РОПД-93, 48.

Расизм «Русские в Америке — расисты, потому что чувствуют себя третьим сортом и рады думать, что есть еще и четвертый и пятый сорт» (рассказ Н. Б.).

Рецензия на рукопись: «Написано без скидок на среднего преподавателя». Следующая была уже без скидок на среднего академика.

«Религия — опиум для народа? может быть! Но политика для него — героин!» — Граффито в университетской уборной в Риме.

Рецептивная эстетика считает, что текст непонятен, но читатель делает его понятным. (Но кто делает понятным читателя хотя бы самому себе? кто кого светлей?) Я говорил сыну: «Тебе не нравится эта книга? Неважно: важно, чтобы ты ей понравился». (Ср. БОГ.) Это я выворачивал наизнанку Теренцианово Pro captu lectoris habent sua fata libelli, а рецептивизм только повторяет Теренциана без ссылки на источник.

Романтизм Б. Садовский, «Черты из жизни моей»: «По зимней дороге… днем развлекали мой путь станции и постоялые дворы… По ночам луна сияла… под звук колокольчика, слушая ямщицкие песни и вой волков, летел я, дремля в кибитке…» — как будто ямщицкие пути были ночными, а ночлеги дневными.

Романтизм Наполеон, романтический герой, был человек без страстей: чистый ум, движущий страстями армий. Цветаева, его поклонница, наоборот ей нужна была топка страстей, чтобы работал двигатель фабрикации рационально вывереннейших стихов.