Записки автора. Том II
Шрифт:
Пепел времён осыпает на плечи
Хладным морозным касанием снега.
Слишком поздно.
Рев отрезвляет разум. Касание.
Слишком поздно.
Точка ложится красным пятном на повествование.
Ещё одна жизнь,
Но победа убита.
Поцелуй я пошлю тебе
Поцелуй я пошлю тебе,
Не в открытке с печатным конвертом,
Не подарят его в рукаве
По задумке
Не доставят и на корабле
Вместе с трюмом, пропахшим морскими
Или может мирскими вещами.
Не получится передать
На словах, как и на страницах,
Темной книги и чрез сумрачный шёпот,
Но быть может распустится лилией,
Красно-рыжей, тигровой, в окошке.
Или может услышишь его
Ты в романтике позднего вечера,
Где в аллеи совсем темно,
Но горят фонари и светлеет
Одинокая лавочка в рамке
Из осенне пожухшей листвы.
Может там, между строк прочитаешь
Ты любовно-смущенный мотив.
Когда приходит влюбленность
Расцветает ли жаркая нежность
Или может быть страсти порыв?
Ты поймёшь это, может в мгновение,
Когда радости выйдет прилив,
Когда взгляд полон чувств и доверия,
Когда шепчут уста призыв.
Когда сердце страдает во рвении
Выйти прочь из оков мирских.
Может быть это чувств отрада,
Ну а может горька тризна,
Ведь любить слишком воля напрасна,
Бесполезна и мысль бунтовать.
Все равно перед этой силой,
Как пред волей творить чудеса.
Просто сходятся как-то по жизни
Друг для друга родные сердца.
Муза
Ты прекрасна до кончиков пят
И изъянов здесь не обнаружат,
Когда будут картины писать
По подобию черт твоих милых.
Если б в воле веков совладать
С силой чувств, что меня пробирают,
Я бы мог тебя тихо ласкать
Лирой музыки, светом времени.
Но смеркается свет в окне,
Как и память нашепчет в разум,
Что на всходе младых лет
Не бывает речей нестрастных.
Как с тоскою любил поэт,
Как терзал силой музы томимый
И в разлуке своей находил
Новых строк таинственный смысл.
С жаром жажды, с терзанием боли
Облик твой освежу я в разлуке,
Мне б не гимн, но твой голос услышать
Я его сохраню в свою душу.
С
Без границ и без многоточий
Проклиная лишь только мгновенье,
Когда жизнь перестала быть прочей.
Без тебя, без звенящей улыбки,
Без тугого нутра напряжения,
Без лица с темным отблеском ночи
Что сокрылся в глазах цвета тайны.
Непокорная незабудка
Ты в ночи моей беспробудной
В сон приходишь без сомнения
И сжигаешь молчание кротостью.
Танцующие в огне
Я бы мог тебя целовать
Бархат губ срывать осторожно
С каждым вдохом впуская себя
В неприступную часть непорочности.
Но как мог бы я не суметь
Столковать, что простишь ты за это,
Что с закатовых красок в рассвет
К нам придет только гулкое эхо.
Жаждой глушит сердца,
Ну а плоть незавидная доля живущих.
Она требует то, что возьмёт,
Но понять никогда не сможет.
Только душ единения есть,
Только в этом печальная лира
Намечает свой силуэт
На холсте, словно чья-то улыбка.
Только глупости не поэт,
Но как каждый живущий, полон,
Чтоб сыскать в миллионы лет
Лишь одну, свою, невозможную.
И сжигать по судьбе своей,
Распалять и в гарниле страсти
Закалять, словно меч в печи
Под руками мастера стали.
Но заложено ли так в судьбе
С хрупкой нежностью бутона
Поступать, каждому кто в огне
Танец жизни ведёт по природе?
Или может быть в письменах
Древних на камнях отпечатанных
Сообщили инструкции те,
Чтобы дамы нас так приручали?
Или может быть криво и косо
Облик принялся в глади зеркала
И не было там хрупкости женской,
Но была упрямая верность.
Как свернёт колеса оборотница,
Новый круг и новые судьбы
Жениха повстречает суженная
Чтобы в пламени вновь согреться.
Душа
Души порыв – моё мученье
Ты знать вполне бы и могла,
Но не простить.
И жить мне с этим,
Как со следом
От раскаленного клинка,
Но то клеймо позорного отмщения,
Не для раба души, но тела,
Что в огне, как и в Гиене,
Не погибнет, лишённое вовек