Записки безумной оптимистки. Три года спустя: Автобиография
Шрифт:
Но в то утро, набравшись окаянства, я уже собралась выдвинуть Таниной матери ультиматум, как вдруг она сама позвонила и сообщила:
– У нас ветрянка, приходить не надо.
Целый месяц потом я безуспешно пыталась соединиться с дамой. Телефонную трубку никто не брал, наконец откликнулся мужчина и заявил:
– А они съехали.
– Куда? – растерянно спросила я.
– Фиг их знает, – отозвался дядька. – Квартиру продали.
Так я и осталась без денег и, наученная горьким опытом, теперь всегда просила
Материальное положение моих учеников было разным. Дима жил в небольшой двухкомнатной квартирке, далеко от метро, вместе с мамой и бабушкой. У них было невероятно тесно, но в доме царила такая атмосфера, что я с удовольствием вбивала в неподатливую Димину голову неправильные немецкие глаголы. Димочка оказался редкостным лентяем, но совершенно очаровательным человечком, непоседливым любителем футбола, после занятий с ним я совершенно не уставала. В квартире постоянно вкусно пахло, и с порога становилось понятно: здесь живут материально трудно, но в любви и согласии.
Еще одна очаровательная девочка Анечка тоже жила с родителями в крохотной кубатуре, в ее комнате мы с трудом помещались вдвоем во время занятий, зато Анечка была на редкость талантлива, улыбчива, обладала чувством юмора и всегда заботливо спрашивала у меня:
– Может, чайку налить? Вы, наверное, устали?
Чай предложили мне и в роскошной квартире у Юры. Его мама выплыла откуда-то из анфилады комнат с бронзовыми люстрами и процедила:
– Желаете чаю?
Я никогда не ела у своих учеников, мне это казалось неприличным, исключение делалось только у Димы, его бабушка угощала такими пирожками, что дух захватывало от восторга.
Но Юра был проблемным мальчиком, его мама была неуловимой, поэтому я, решив поговорить с ней, кивнула:
– Спасибо.
Мамаша небрежно махнула ручкой с бриллиантовыми колечками:
– Ступайте на кухню, поешьте с прислугой.
Через год работы репетитором я поняла одну вещь: родители сами делают своих детей несчастными. Большинство из мамаш орут на сыновей и дочерей, считая главной доблестью пятерку в школе. Никому не приходит в голову, что ребенку просто неинтересно учиться, а в его неуспеваемости виноваты педагоги. Особенно отличалась суровостью мама Пети.
– Я из тебя человека сделаю, – визжала она, отвешивая сыну подзатыльники, – опять «банан» принес по немецкому!
Бесполезно было объяснять ей неправильность такого поведения. Став в очередной раз свидетельницей бурного скандала, я сурово сказала:
– Уважаемая Нина Ивановна, вот вам листок, тут десять глаголов, их следует выучить к среде.
– Зачем? – удивилась истеричка.
– Будем заниматься с Петей по новой методе, которая
Петина мама, нигде не работавшая женщина, сделала смыслом своей жизни воспитание из сына настоящего человека, поэтому она охотно согласилась на участие в эксперименте.
В среду я появилась в их доме и устроила ей контрольную. Бедная Нина Ивановна, не ожидавшая от учительницы столь коварного поведения, лепетала:
– Ich seiоn…
– Неправильно, – резко оборвала я, – плохо учили.
– Du sein…
– Отвратительно!
Нина Ивановна растерянно уставилась на меня:
– Я забыла!
– Не верю, небось телик смотрели.
– Да что вы, – стала отбиваться она, – я зубрила, зубрила…
Помучив ее еще немного, я улыбнулась:
– А теперь представьте, каково вашему сыну! На него ежедневно наваливаются уроки, как минимум по пяти предметам, да и учителя не стесняются в выражениях, каждый ругает как умеет. А когда несчастный мальчишка является домой, на него с кулаками налетаете вы и топаете ногами. Ну как вам понравилось зубрить глаголы? Между прочим, вы так и не сумели их выучить. Окажись сейчас на вашем месте Петя, вы бы лишили его телевизора и схватились за ремень.
Нина Ивановна уставилась на молчащего сына, в ее глазах заплескалась никогда ранее не замечаемая мною жалость. Наконец-то до мамаши дошло: учиться совсем не так легко, как кажется, не всегда Петя виноват.
Иногда бывало наоборот: нормальные родители и совершенно отвратительный ребенок. Леночка считала, что весь мир принадлежит ей. Мне она грубила, швыряла на пол учебники и ручку, а однажды велела:
– А ну сделай домашнее задание!
Я покачала головой:
– Оно твое, объясню тебе правило, и берись за работу.
Лена скинула на пол тетрадь.
– Подними и напиши упражнение, – нагло заявила она.
Я рассмеялась, девочка надулась и прошипела:
– Тебе заплачено, вот и отрабатывай.
Решив не ссориться с капризницей, я спокойно ответила:
– Деньги мне дают за то, чтобы я научила тебя саму справляться с упражнениями.
Леночка обозлилась:
– Ага, тогда я скажу маме, что ты ничего не знаешь и бьешь меня линейкой. Не хочешь потерять работу – бери тетрадь и пиши сочинение.
Я, к сожалению, человек импульсивный, к тому же не имею высшего педагогического образования, поэтому моментально вышвырнула тетрадку в окно и треснула Лену линейкой по лбу.
– Что ты делаешь? – завопила девочка. – С ума сошла!
– Вовсе нет, – ухмыльнулась я, – просто я очень не люблю, когда дети врут, теперь у тебя будет основание честно сказать родителям: «Агриппина Аркадьевна дерется».
Потом я сгребла книжки в сумку и пошла к двери. Леночка в своей жизни выучила пока только один аргумент.