Записки безумной оптимистки
Шрифт:
Вдова маршала глянула на синюю корреспондентку и моментально притащила тарелку, нет, тазик, борща, страшно вкусного, восхитительно горячего, потрясающе ароматного. Никогда больше я не ела такого!
На выходе супруга Катукова сунула мне пакет.
— Это что? — удивилась я.
— Бери, деточка, — улыбнулась она, — скоро праздник, там небольшой подарок.
Дома я раскрыла пакет и нашла батон докторской колбаски из спеццеха, коробочку шоколадных конфет, баночку обожаемых Кешей шпрот и с десяток домашних пирожков с мясом.
Я была очень гордой девочкой, нервно реагировавшей на унижение. Десять
Мы радостно слопали содержимое пакета, вот почему я всегда улыбаюсь всем журналистам, даже тем, кто приходит в мою квартиру с заданием «нарыть компромат», вот по какой причине покупаю к их визиту торт и предлагаю чай и кофе. В конечном итоге представители прессы должны быть за это благодарны не мне, а Нине Петровне Хрущевой и вдове маршала Катукова.
«Вечерка» научила меня работать. Володя Пахомов вбил мне в голову несколько постулатов.
— Имей в виду, раззява, — учил он меня, — опаздывать нельзя, если встреча назначена на пятнадцать часов, это не четверть четвертого и не половина третьего. Всегда тщательно проверяй информацию, визируй статью. Если берешь интервью, то в момент разговора старайся полюбить собеседника, он это обязательно почувствует и станет откровенным. Не перебивай, дай человеку выговориться.
После очередной тирады Вова хватал мою заметку и начинал орудовать ручкой, вычеркивая целые абзацы.
— Краткость — сестра таланта, — бормотал он.
Я только вздыхала, получив пять строчек, оставшиеся от трехстраничной заметки. Спорить с Пахомовым было нельзя, он моментально краснел и орал:
— Пошла вон!
Но, несмотря на противный характер и ярко выраженную любовь к алкоголю, Володя был настоящим, очень талантливым журналистом, меня он обучал старательно, применяя только один известный ему метод воспитания розги. Доставалось мне по любому поводу. Не нашла информацию — идиотка, плохо написала материал — дура, трепалась в коридоре с коллегами лентяйка.
Приходя домой, я падала на диван и рыдала от обиды. Но именно Вовка пошел к главному редактору и уговорил того брать меня временно на оклад, когда кто-то из сотрудников уходил в отпуск. Именно Вовка бросал мне на стол пару пирожков из столовой и бурчал:
— Вот черт, обожрался, эти не влезли. Засунь их в шкаф, кто-нибудь слопает с чаем.
Только Вовка, обозвав меня идиоткой, дурой и лентяйкой, выписывал мне за трехстрочную заметку гонорар в десять рублей, а потом лаялся в бухгалтерии, когда там не желали платить такую огромную сумму за крошечную информацию. Порой он доводил меня до истерики своими придирками, но именно Володя сделал из меня профессионального журналиста, и я всегда вспоминаю его с благодарностью.
«Вечерка» семидесятых — это особое место. Газета «Вечерняя Москва» стояла особняком среди прочих партийных советских изданий. Ее приносили
Одно обидно — я хорошо понимала, что никакого карьерного роста ждать не приходится, у меня было сразу три отрицательных качества: Груня Васильева принадлежала к женскому полу, не являлась членом партии и имела на руках ребенка при полном отсутствии мужа. Женщина с подобной анкетой в те годы никаких шансов для успешного взлета вверх по служебной лестнице в прессе не имела.
Впрочем, в «Вечерке» нашелся один человек, который решил проявить обо мне заботу, член редколлегии Илья Львович П., мужчина в возрасте, если не сказать старый, опытный, заслуженный сотрудник, имевший влияние на главного редактора Семена Давыдовича Индурского.
В кабинет к Индурскому я заходила крайне редко, не царское это дело разговаривать с корреспондентами на гонорарной оплате, а вот к П. я частенько забегала с гранками в руках.
Как-то раз Илья Львович спросил:
— Наверное, хочешь попасть в штат?
Я кивнула:
— Очень.
— Ты девочка старательная, — забубнил Илья Львович, — помогу тебе, поговорю с Семеном Давыдовичем.
Я уже хотела начать подобострастно благодарить старика, но тут внезапно почувствовала, как его рука скользнула под мою юбчонку.
— Обязательно попрошу Индурского помочь. Ты ведь будешь хорошей девочкой?
К сожалению, среди многих моих недостатков есть и такой: я человек несдержанный, сначала делаю что-то, и только потом думаю, как следовало поступить в данном конкретном случае.
Вот и в тот день мои руки оказались быстрее ума. Я схватила телефонный аппарат и со всего размаху треснула им П. по макушке. Илья Львович по-бабьи взвизгнул и отпустил мою попу, я вылетела в коридор, тяжело дыша от возмущения. Да, мне нужны деньги, давно мечтаю о постоянной ставке, но получить ее таким путем не могу. Дело не в моральных принципах, многие из моих знакомых актрис, произнося фразу: «Путь на экран лежит через диван», спокойно ныряли в койку к режиссеру. Я их понимала и никогда не осуждала, но сама на это не могла решиться.
Наверное, это у меня от мамы. Та тоже неспособна продаваться, на эту тему она рассказала мне примечательную историю.
Во время войны моя мама, работавшая тогда в Большом театре, была отправлена в эвакуацию в Среднюю Азию. Местное население даже тогда жило относительно неплохо, рынок ломился от продовольственных товаров. Беженцы бедствовали ужасно. Мама с подругой ходили в степь, ловили черепах и варили из них суп.
Кстати, в биографии моей мамы есть забавный эпизод. Году этак в семьдесят девятом она повезла группу советских артистов за рубеж, то ли в Канаду, то ли во Францию, не помню, да и не важно, в какой стране случился казус. Актеров позвали на банкет, где в качестве главного угощения был суп из черепахи.