Записки бизнесюка
Шрифт:
Но если наверху дураков нет, может быть, чиновничья тупость концентрируются в среднем звене бюрократии? Опять мы с тобой, приятель, попали. Пальцем в небо. Вернее, в распространяемый и любовно культивируемый властью миф о косной бюрократической прослойке, тормозящей любые благие начинания мудрого высшего руководства. С представителями среднего слоя чиновников мне пришлось общаться и по журналистским и по бизнесовым, и даже по бытовым делам. Около 250 контактов, думаю, наберётся. Дураков и откровенных тупиц я не заметил. Обычные люди. Случалось, косили под тупых бюрократов. Маска полезная. Но при вскрытии игры всегда переходили на нормальный разговор. Возможно, мне просто повезло, ведь в России более полутора миллионов(!) чиновников. Так что моя выборка явно мала.
Так что же, поверим в сказку про доброго царя и злых бояр, в миф о «перегибах на местах» — и успокоимся? Можно. Но есть нюансы. Например, интересно, а как технически осуществляется торможение
«Мятеж не может кончиться удачей. В противном случае его зовут иначе». (© Дж. Харрингтон).
Так что, открой глаза шире, и не верь власти, когда она слишком громко говорит о самой себе. Наверняка врёт. Думаю, гораздо ближе к правде другая позиция. Депутат Государственной Думы Евгений Алексеевич Фёдоров (Единая Россия): «Понимаете, бюрократия живёт по инструкциям. Какие регламенты ей напишешь, такие она и выполняет. Вплоть до того, что если завтра будет инструкция организовать систему концлагерей — бюрократия будет её выполнять. И себя же в них гнобить, как показал исторический опыт 1930-х годов в СССР».[129] Притом я не идеалист и полагаю, что саботировать благие начинания начальства или извлекать из них личную выгоду российская бюрократия, конечно, может. Но прямо противостоять монаршей воле, нарушать инструкции — нет. Побоятся! Нарушителей ведь не только увольняют, но и сажают. Посмотри статистику в Интернете: то там мэра арестуют, то здесь губернатора. И люди часто идут в тюрьму на реальные сроки. Дело не в глупости или злонамеренности отдельных чиновников, а в системе управления. Внутри неё зло транслируется вниз с усилением: повторяю: «когда в Стамбуле стригут ногти — в провинции рубят пальцы». Потому что местный чинуша прикрывается приказом сверху, а центральной власти сослаться не на что; ей приходится отвечать на неудобные вопросы или репрессировать слишком много спрашивающих. Но инициатива злонамеренности всегда идёт сверху вниз, и это не глупость, а осознанная политика.
Поэтому оставь, приятель, прекраснодушные мечты об очистительной революции, которая сметёт орду обнаглевших чиновников. Её не будет. Будет перемена декораций, году эдак в 2024-ом. Может, как в 1993-ем, кого-то из Политбюро ненадолго посадят, для спуска пара народного гнева. Но, скорее всего, смена вывесок пройдёт без эксцессов.
Я не зову на баррикады. Мы, бизнесюки, люди мирные, законопослушные. Были бы не мирные — нешто дали бы себя, как скотину, резать и стричь. На самом деле, мы не бараны. Просто понимаем, что на баррикадах ничего не решается. В 99 случаях из 100 сначала побьют, потом посадят. Если же выпадет крохотный шанс совершить переворот-революцию, так не наша это будет революция. Проходили уже. Мы же не политики; у нас мелкий и средний бизнес. Крупное, отлаженное дело можно безболезненно передать наемному управляющему, а самому в политики податься. А наш бизнес — как дитё малое или «тамагочи». За ним ежедневный присмотр нужен. Иначе заболеет и умрёт, а то и вовсе попадёт в плохую компанию. Потому передавать управляющим придётся не бизнес, а как раз завоевания успешной революции. А в политике так: самый лучший управляющий — тот, кого больше всех по телевизору показывают. Или самый горластый из них. Уж они нам науправляют; наворотят! У России здесь большой и очень печальный опыт 1917-го и 1991-го. В обеих революциях бизнесюки играли хоть и не определяющую, но заметную роль. Что мы с тех баррикад получили; к чему пришли? То и получили, что сейчас имеем: внешнее управление и правящий класс новиопов (см. ниже).
Путь революции для бизнесюков заказан; это надо отчетливо понимать. Революция и нестабильность хороши для крупного бизнеса и всяческих проходимцев: состояние можно сделать из воздуха за пару недель. Для мелкого и среднего бизнеса характерен путь эволюции и социальных компромиссов. Отсюда следует, что политические взгляды бизнесюков весьма консервативны. Любая социальная нестабильность нам не выгодна, и для большинства из нас смертельна. Крупный бизнес имеет резервы, мы — нет. Крупняк от социальных катаклизмов потеряет, но, скорее всего, сумеет адаптироваться и выживет, а мы — погибнем. Потому-то мелкий лавочник на самом деле есть опора трона (любого). Господа политики, пользуйтесь этим сокровенным знанием; дарю! Ещё подумайте над тем, что крупный бизнес по природе своей безродный космополит: в производственной цепочке предприятия по всему земному
Расставшись с иллюзиями, перейдём к серьёзному разговору. Начнём, как водится, с анекдота. Разумеется, политического.
Спаситель Отечества
Податель сего — спаситель Отечества.
Мандат.
Года примерно с 1986-го возник на бойком месте — у выхода со станции метро «Арбатская» к Министерству обороны — торговый лоток. Толкают там разные шутливые мандаты и удостоверения, вроде: «Ветеран мафии», «Браток», «Почётный рэкетир СССР», «Заслуженный прихватизатор», «Псих ненормальный», и другие. Тогда эта продукция шла вкупе с матрёшками на Арбате и аналогичным хламом. За 25 лет матрёшки почти исчезли. Да и лоток не раз подвергался гонениям.
Неприлично же: идёт в Минобороны важный мордатый генерал, а ему в нос: «удостоверение Старпера» или «удостоверение (будущего) Генералиссимуса». Или идёт господин полицейский, а ему: «удостоверение Друга ментов» с козлом на обложке. Или: «Не забуду мать родную». Непорядок! Но выжил лоток. И сейчас там стоит, как юродивый на Лобном месте. Выполняет ту же функцию: говорит правду, которую никто не хочет слышать. Не знаю, какой худсовет им надписи составляет, но люди там явно неглупые. Как понимаете, я только более-менее приличное процитировал. Типографское качество, кстати, отменное.
Ассортимент менялся с веяниями времени. Появились: «Почётный террорист»; «удостоверение Друга Путина»; «Я с Путиным в детский садик ходил»; «удостоверение Медведя на воеводстве»; «Почётный модернизатор»; «Выхухоль»; «Нанобухгалтер, выдаю нанозарплату», «Мы из Сколково», и т. д. Одно удостоверение очень понравилось; я его даже купил. Мандат: «Податель сего — спаситель Отечества». Кто бы знал, что шутка станет пророчеством.
А спас я Отечество так. Осенью 2008 года попал я по редакционному заданию на пресс-конференцию тогдашнего министра финансов и вице-премьера правительства Алексея Леонидовича Кудрина в Высшей школе экономики (ВШЕ).[130] Главное здание ВШЕ на Мясницкой пафосное и помпезное, но функционально неудобное. Тесно: пресс-конференции «стоячие»; в режиме табльдота. При показе «прессух» по телевизору видно, что спикеры сидят в президиуме, на сцене, а журналисты, сидя в зале, задают им вопросы. Это норма. Табльдот или «выход к прессе» можно увидеть в репортажах из Госдумы или при освещении серьёзных международных переговоров. Когда два президента стоят за небольшими трибунами и отвечают на вопросы об итогах саммита. Но обычно не видно, что журналисты тоже стоят, например, на лужайке у Белого дома в Вашингтоне. Такова инерция и традиция: табльдот возник первым; на вышеупомянутой лужайке. Сейчас не XIX век, и всегда можно организовать нормальный зал. Но сила традиции велика.
На «стоячей прессухе» журналисту сложнее, но интереснее. Ноги болят; спикеры вовремя никогда не выходят; приходится часами ждать стоя. Передохнуть нельзя: уйдёшь — потом не пустят; вопрос безопасности. С другой стороны, спикер стоит на расстоянии вытянутой руки; возникает человеческий контакт. Можно задать неожиданный вопрос и получить ответ: политики тоже люди. И они это знают: табльдоты часто используются для вброса важной или «жареной» (сенсационной) информации. Это называется «пробный шар» (пришло из бильярда). Политик, в случае чего, потом легко от него открестится. Мол, расслабился в неформальной обстановке, с кем не бывает. Брякнул что-то, а злые и некомпетентные гады-журналюги, как всегда, всё переврали и не так поняли.
Стою в ВШЕ; скучаю. Обычная рутина: спикеры (Кудрин и Ясин) рассказывают о героических усилиях правительства по борьбе с кризисом. Журналисты делают вид, что верят. И тут Кудрин выдаёт сенсацию: для пополнения бюджета власти обсуждают идею резкого и внепланового повышения акцизов на табак и алкоголь. Что мгновенно приведёт к росту цен на эти товары. Водка подорожает! А-а-а-а!!!
Я стою в первом ряду; близко к спикерам. Коллеги-журналисты засыпают Кудрина вопросами: насколько подорожает? Когда? Как? А меня разобрал жуткий смех. Ржать на пресс-конференциях крайне неприлично: ты пришёл не к клоунам, а к серьёзным людям, обсуждать важные для общественности вопросы. А что в России может быть важнее цены на водку? Какой курс доллара? Наша валюта — жидкая! Пересмешника могут отлучить: перестать приглашать на пресс-конференции. Что автоматически влечёт неприятности на работе: ведь своим поведением ты подставил издание, которому теперь надо унижаться, ублажать пресс-службы спикеров, чтобы простили, и начали снова звать на «прессухи». Уже другого корреспондента, разумеется. Поэтому я со смехом отчаянно борюсь, но совладать не могу: рожу кривит и крючит. Почуяв сенсацию, толпа коллег-журналистов стоит плотно, напирает, прижимая меня к спикерам. Юркнуть в задние ряды и отсмеяться там — не выходит. Хорошо съёмки нет: формат полузакрытый; без телевидения и фотографов работаем. Моё недостойное поведение замечает стоящий уже буквально в паре метров от меня Алексей Кудрин. Он вопрошает: