Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им во время дежурств

Дворцова Ирина

Форсман тоже участвует в заговоре, ему хочется, чтобы маггловский менталист посмотрел Лонгботтомов, вдруг он увидит то, что не смог увидеть никто. Я же говорил, что со временем авроры становятся похожи на преступников, которых они ловят? Вот и Форсмана не миновала та участь. Ради своего расследования он готов разбрасывать Непростительные направо и налево, нарушать Статут, да много чего еще он может сделать. Ирвин тут же соглашается, ему любопытно, да и оплата его услуг в галеонах по курсу Лютного вызовет прилив энтузиазма у кого угодно. Все что я могу, это умолять их не ставить в известность Сметвика. Сметвик, при всем моем к нему уважении, жуткое трепло, секреты ему доверять нельзя. Он физически не способен хранить тайну.

Друзья Малфоя мало того, что делают большие пожертвования, но еще и трепещут

от звука имени Нимфадоры. Взрослые мужики, опасные волшебники, но при этом панически боятся маленькую девочку. Конечно, она способна довести кого угодно до нервной икоты, я не сомневаюсь в ее талантах, но паника и священный трепет это немного слишком. Ираклий утверждает, что все штатно. Нимфадора как Нимфадора, обычная девица Блэк, каких было множество до нее и после нее тоже будет много. Но репутацию она себе уже заработала, во многом, благодаря несколько искаженному восприятию Принца, его же бурной фантазии, и ментальному расстройству Люциуса Малфоя. Принц напридумывал ужасов, рассказал Малфою, тот поверил и все… любые действия и слова Нимфадоры теперь воспринимаются определенными людьми в определенном ключе. Если кто не понял, это я про любителей татуировок говорю.

Я раньше никогда не интересовался политикой и даже диверсии Волдеморта обошли меня стороной. Газеты-то я читал, но не соотносил никогда газетные статьи с реальными волшебниками. Это как рассказы миссис Коннолли про ИРА, вроде есть, воюют, взрывают, но где-то там, очень далеко, за горизонтом. Зато теперь я знаю, что «дебильненькие татуировочки» — знак принадлежности к последователям Волдеморта. Вроде как хотели люди заниматься радикальной политикой, а попались в лапы обычного мегаломаньяка, татуировочка опять же… Судя по тому, что мне стало известно, этому Волдеморту, то есть мистеру Риддлу самое место было или у нас в боксе, или у менталистов в палате для тяжелых. Безумец с кучей наследственных проклятий, сам не жил и другим не давал, да еще и планомерно сводил с ума окружающих. Доктор Ирвин называет это «индуцированным расстройством».

Так вот, ближний круг, «Вальпургиевы рыцари», они же «Упивающиеся смертью», оставшись без предводителя, инстинктивно ищут фигуру, которая бы заместила не слишком сиятельного лорда Волдеморта. Им хочется, чтобы новый покровитель владел парселтангом, был необычен, оригинален, остроумен. Был настоящим темным волшебником, как мистер Волдеморт во времена ремиссий, но при этом не заставлял умирать и убивать, как бывало во времена обострений. А обострения у него случались, как и у всех хроников, весной и осенью. Белтайн да Самайн — профессиональные праздники менталистов.

Странное стечение обстоятельств… и вот «рыцари» находят себе значимого другого в лице малышки Тонкс. Ничего абсурднее не придумаешь, но и не такое в жизни бывает. Хорошо хоть Нимфадора об этом не знает. А то пришлось бы туго господам из ближнего круга, кукольные чаепития, походы в луна-парк, мультфильмы и ритуальное коллективное обжирание мороженым она бы им обеспечила. Да и переименовывать их пришлось бы из «Упивающихся смертью» в «Упивающихся фантой». Тонкс говорил, что дочка его очень любит этот напиток, неплохой выбор, вроде как Гриндевальд фанту уважал. Новая Темная Леди — новые порядки.

К чему все это? А к тому, что мы снова стали вызывать друзей Малфоя на консультации. Татуировки сводим и проклятия заодно. Пациенты видят Нимфадору и трепещут. Чего уж там говорить, мадам Лестрейндж и та трепещет.

Так получилось, что первое, что увидела Беллатрикс, очнувшись от Долгого Сна, были лица леди Блэк и Нимфадоры. Мы-то уже давно привыкли, когда малышка Тонкс таскается за Шанти в полузмеином облике и о чем-то с ней на парселтанге шипит. А вот для Беллы оно в новинку оказалось. То она была уверена, что ее господин и повелитель безнадежно мертв, а тут… такое счастье. Некто змееобразный подходит к кровати и с легким шипящим акцентом заботливо советует тетушке лечиться, набираться сил и слушаться целителя. Откуда шипящий акцент? Так Нимфадора не успела голосовые связки полностью изменить, она с Шанти обсуждала подробности жизни кукольной Темной Леди, сами понимаете, такое только на парселтанге и обсуждать.

Все… приехали… Белла счастлива, импритинг произошел.

* * *

Китежские выходные

оказываются изрядным потрясением для Малфоя. Если судить по его воплям, волхвы в Китеже чокнутые, едва ли не с порога заставили участвовать в каких-то жутких древних ритуалах. Поклонение хтоническим божествам, оказывается, они вовсю практикуют. Не был бы Гвендаэль друидом-недоучкой, сразу бы помер от страха. Зато потом, когда все закончилось, стало веселее. Было много еды, выпивки, картошка с морковью разноцветные, девушки красивые. Директор Хуоти оказался не таким уж монстром, как показалось поначалу, Аркашу из сарая выпустил сразу, передоверив Райзенбергу все воспитательные функции.

Довольно большой мешок сомнительных овощей презентовали Ираклию, вдруг для зелий сгодится. Подозреваю, что грандмастеру они не достанутся, заберет их Нимфадора, вернее Тонкс, который жаловался, что ребенка очень трудно накормить нормальными овощами, не ест она их и капризничает. А эти-то будет, уж очень заинтересовалась, особенно луком. Если дело пойдет, то вот вам и рынок сбыта, не пропадет китежский урожай.

Послушать про хтонические ритуалы, естественно, сбегаются всякие заинтересованные граждане. Принц из аптеки пришел, татуированные господа и дамы, оказавшиеся в отделении на момент рассказа, тайнюк дежурный бросил свой пост — все слушают, какие ужасы рассказывает Гвендаэль. Надо сказать, получить такую бурную реакцию от него на какое-то событие довольно сложно, очень уж философский склад характера у рассказчика, а тут сплошные эмоции.

Мне это интересно, но еще интереснее получить нормальный рассказ непредвзятого человека. За этим следует идти к Райзенбергу, он поведает правду. Я чувствую, что ему сейчас нет никакой нужды приукрашивать действительность. Все просто, жутких хтонических ритуалов не было и поклонения древним богам тоже не было, была баня. В Китеже есть наикрутейшая директорская баня, у них там это примерно такой же знак привилегий и власти как золотой трон директора Хогвартса. Райзенберг подозревает, что Хуотари стал директором только ради доступа к этой бане. Я понимаю, для русских это принципиальный вопрос. Вот в баню и сопроводили дорогих гостей после долгой и тяжелой дороги, проделанной с помощью портключа. А уж что там Гвендаэлю привиделось по результатам процедур, Райзенберг проконтролировать не в состоянии. Но вообще, теория про хтонические ритуалы и древних богов не лишена смысла. Что русским привычно и обычно, то кельту в новинку, тем более, Малфоя его друиды правильно смотреть и видеть нужное научили. Похоже, Малфой углядел нечто, не предназначающееся для посторонних глаз, и для подтверждения этого Райзенберг планирует еще не раз повторить китежский вояж с Гвендаэлем.

В свой кабинет я удаляюсь несколько озадаченный, мне не понятно были ли ритуалы или их не было, и какое отношение еврей Райзенберг и, кажется, финн Хуотари имеют к древним богам русских. Зато у меня есть стойкое убеждение, что Принц ужасно переврет малфоевские россказни и до Люциуса донесет совсем уж невероятную историю. А это значит, что миссис Джигли прибавится работы, обострения купировать это не шутка. Моему задумчивому настроению вторит старшая сестра миссис Эдвардсон, она краем уха слышала про посещение Китежа. Лиззи качает головой и говорит, что зря, в свое время, Геллерт сцепился с русскими. Зачем ему понадобились эти странные и страшные люди, их земля и их дикая магия? У них даже магглы наравне с магами поклоняются хтоническим божествам и служат им требы. Лиззи добавляет, что Геллерту вполне хватило бы Европы, так нет же, поперся с русскими драться. Сам пропал и своего маггловского парня погубил, а такой был у него талантливый мальчик, акварели рисовал, музыку любил… Зло на русских Гриндевальд затаил давно, еще со времен Дурмштранга, а потом и царица Анастасия Первая в прямом эфире русского колдорадио нецензурно обругала Геллерта, его идеи и личную жизнь… Нашел на кого обижаться, она царица, кто ей запретит в прямом эфире ругаться. И что теперь? Сидит Геллерт в Нурменгарде, Анастасия Первая померла в шестьдесят втором году от осколков, засевших в легких, а маггловский мальчик с акварелями сгинул давно и поминают его самыми страшными проклятиями, если поминают вообще. А уж людей положили столько, что и не сосчитать. Один Дамблдор живет и радуется, но тот всегда выкрутится, такой уж он человек.