Шрифт:
Ванино счастье
В этой семье одиночество никого не тяготило. Ни деда Петра, ни старого кота Мурыгу, ни одинокого аиста, прилетавшего каждое лето в гнездо на дворовой груше. Все свыклись со своим положением и мирно жили бок о бок.
Утрами дед поил кота Мурыгу козьим молоком, чесал его за ушами и молча на весь день уходил по своим делам. Дед работал лесником и все время жил в сторожке на краю леса, а дом, в котором прошла, почитай, вся его жизнь, оставил в деревне после смерти жены. Не смог жить в нем, свыкнуться с одиночеством посреди людей. В лесу оно,
Нарушил устоявшийся порядок внук Ванька, которого дед взял на лето пожить у себя. Младшая дочка, не приведи Господь, такой фортель выкинула. Прошлой зимой с мужем разошлась. Что они там не поделили — неизвестно. Поняв, что ребенок страдает, дед собрался с силами, поехал в город, просить Ваньку на лето. Тишина нужна ребенку и природа, глядишь, отойдет. Чтобы потом во взрослую жизнь обиды на себе не тащить. Много думал дед о дочерином разводе: как говорили в старину, если твое дите сделало промах, стало быть, ты где-то не просчитал. Выходит, Танькина боль — его вина. Что он не так сделал? С женой жили, душа в душу, за всю жизнь он пальцем ее не тронул, троих детей вырастили, образование дали, на первых порах по хозяйству всем помогали. Уже и семьи у детей. Живи да радуйся. Ан нет, болячка-таки выскочила. Чтобы, выходит, меру знал. Без несчастья счастье неполноценное.
Ванька сразу освоился в дедовых хоромах. Козам ленточки на рога завязал, Мурыге соорудил из бересты каску. Назначил коз знаменитостями, а Мурыгу — охранником, как на концерте в Лужниках, который Ваня в городе смотрел по телевизору. Ну, а себе он отвел роль главного организатора, понятное дело. Дед глядел на Ваньку и улыбался. Даже аист на охоту не вылетал, весь день простоял в гнезде на одной ноге и удивленно глядел сверху. В конце концов Мурыге роль охранника надоела, он потерся о забор, снял каску и убежал, а Ваня до самого вечера бегал за котом, упрашивал концерт продолжить.
— Отойдет — махнул рукой дед, глядя на Ваньку, и направился коз доить.
Аист вечером бесшумно улетел на охоту, а Мурыга, наоборот, с охоты вернулся и принес Ваньке в подарок полевку.
— Ты зачем ее убил? — посмотрел мальчик в глаза коту и заплакал.
Дед взял Ваньку на руки и принялся объяснять, что Мурыга — хищник из большого семейства кошачьих, задача у него такая — мышей ловить.
— Деда, а люди тоже хищники? — неожиданно спросил Ванька.
— Это, понимаешь, Иван, кто как. Бывает, что сразу и не определишь…
На том Ванька успокоился, взял игрушечную лопатку и побежал мышку хоронить, при этом пару раз цыкнул на кота, чтобы не смел подходить к нему.
Вечером дед внука помыл и уложил спать.
— А сказу? — затребовал Иван.
— Не знаю я сказок, — сказал устало дед, — спи, давай…
— Сказу!
— Ну, тогда, слушай… Жил-был маленький мальчик, и был он вредный-превредный. Звали его, как ни странно, Иван.
— Деда, а у него родители тоже были
— О, Господи! Да что же это такое? Не знаю я про его родителей, и не про это сказка.
— А про что?
— Не знаю, спи.
— Не буду!
— Спи, а то сейчас придет бабай.
— Хорошо, деда, я спрячусь под одеяло, а ты тоже голову просунь сюда и рассказывай, чтобы бабай не слышал…
Дед рассмеялся и рассказал первое пришедшее в голову. И вскоре внук засопел.
Дед достал трубку, закурил от пламени в печке, присел. Вспомнил свою мать, родную тетку — Евдокию, та тоже воспитывала детишек одна, маялась. Дядька весной поехал на рыбалку и утонул. Горькая она доля, вдовья. А развод? Как так р-раз — и перерезал по живому? Выйдет ли еще дочка замуж? Как сложится ее судьба? А Ванькина? Будет ли чужой человек их любить? Ох, жизнь. Видать, так на роду написано…
…Когда аисты поселились на колесе, это преобразило все вокруг. Сороки в ольховнике перестали трещать, перелетела подальше сова и ночами не пугала гуканьем. Быстро исчезли ужи и гадюки, и на реку стало можно ходить босиком. Такая благодать была целое лето, к осени появились птенцы, и аисты вместе с ними улетели на юг, на другое лето дружная семья прилетела снова. На третье — аист прилетел один… Он подолгу стоял на одной ноге в гнезде и смотрел на деда, как бы изучая его. Летать теперь стал медленно, никуда не торопился, ведь каждый раз его ждало пустое гнездо, не надо было ни подругу кормить, ни потомство. Мужчина в одиночестве хиреет, когда пропитание добывать не для кого. Не зря же Господь сотворил каждой твари по паре. Дед смотрел на аиста и жалел, а вскоре сам овдовел и стал звать его братом. Братом по несчастью, так выходило.
У Мурыги была своя история. Когда жили в деревне, он каждую весну новую подругу приводил. Под окнами та-а-акие концерты устраивал, что старуха его звала жеребцом. Но когда дед поселился в лесу, кот как-то подуспокоился. Хозяин думал, что он будет в деревню бегать к кошкам, но кот ничего подобного не делал. На полевок только охотился, иногда в благодарность приносил их хозяину, и недоумевал — из-за чего же дед ругается?
Ванька проснулся рано. «Жаворонок», — заметил про себя дед и повел внука к умывальнику.
— Деда — обратился к нему пацан, — а на небе сыр есть?
— Что? Сыр на небе?
— Ну да…
— Нет, Иван Александрович, на небе сыра нету.
— Тогда почему и Солнце, и Луна на сыр похожи?
— Не знаю — ответил дед.
Ваня расплескал воду вокруг себя, быстро вытерся и побежал было к столу.
— Стоять! — скомандовал дед. — А молиться, кто будет?
— Что делать? — ребенок сделал большие глаза.
— Молиться — неспешно повторил дед.
— А это как?
— Сейчас научу.
Дед аккуратно взял Ванину ладошку в свою руку и начал осенять внука крестом. Внуку понравилось. Он вырвал ладонь из рук деда, наскоро перекрестился еще два раза и направился к столу.
— Куда пошел?
С этими словами дед удержал Ваньку и начал вслух говорить молитву, а внуку велел повторять. Внук наскоро проговорил, что запомнил, и побежал к столу. Дед пододвинул к нему вареную очищенную картошку, парное молоко и стал наблюдать, как Ваня уплетает завтрак.