Записки Джека-Потрошителя
Шрифт:
— Бог мой, — не может не съязвить Уолтер Сикерт, — по сравнению с вашими похождениями, Эдди, это, пожалуй, самое безобидное. Кроме того, никто ничего не узнает. Роберт Лиз — джентльмен, и, если мы возьмем с него слово молчать, он его не нарушит. Полагаю, в преданности присутствующих вы не сомневаетесь.
Эдди застенчиво улыбается, Сикерт тем временем продолжает, обращаясь к присутствующему здесь же писателю:
— Что вы думаете, старина, если мы пригласим этого Мерлина в ваш угрюмый замок, овеянный дыханием времени? Там подходящая атмосфера для заклинаний!
Гарольд Дарлинг
— Неужели вы полагаете, — спрашивает Сикерт, — что наш верный товарищ Дарлинг способен предать это дело огласке? Конечно, он американец, но он наш друг и, кроме того, в его жилах течет английская кровь!
Стивен качает головой — насмешка в голосе Сикерта слишком очевидна. Художник тем временем уже набрасывает письмо Роберту Лизу, в котором напоминает об их случайном знакомстве и приглашает спиритуалиста на вечер в доме Гарольда Дарлинга. Лиз наверняка не задержится с ответом. Убедить спиритуалиста нетрудно. Во-первых, независимо от результатов его труды будут хорошо оплачены. Во-вторых, Роберт Лиз никогда не упускает возможности продемонстрировать свои способности. Год тому назад спиритизму был нанесен весьма чувствительный удар, когда одна из прославленных медиумов призналась в обмане. Так что для Лиза и его коллег теперь дело чести — восстановить свою репутацию. Сикерт сам берется привезти его в усадьбу, а Джеймс Стивен составляет ему компанию.
— Послушайте, — спрашивает он по дороге, — вы уверены, что поступаете правильно? Я хочу сказать, что если эта девушка исчезла, то это, в конечном счете, было бы лучшим выходом для Эдди, хотя сам он этого, разумеется, не понимает. Я говорил уже, что за ним следят, и мне это не нравится! Вы знаете, я не трусливый человек, но я не хочу вмешиваться ни в какие истории, касающиеся королевского двора! И какого дьявола вам понадобилось разыгрывать из себя купидона, соединяющего сердца при помощи магии? Вы вроде никогда не были романтиком.
— Что-то вы не на шутку разволновались, старина, — Сикерт усмехается. — Вы же, кажется, не верите в чудесные способности доктора Лиза, так что я совершенно не понимаю, почему вы волнуетесь. Если вас пугают полицейские агенты, то уверяю вас, близ усадьбы Дарлинга их не будет, там раскинулись такие непроходимые заросли, что даже дикий индеец не смог бы пробраться.
— Я говорю совершенно серьезно, Уолтер!
— Бросьте, неужели вам самому не интересно? Что скажет Монтагю Джеймс, узнав, что вы упустили такой случай прикоснуться к Неведомому]
— К черту Монтагю Джеймса, вы что, издеваетесь надо мной?! Или не понимаете, что это может скверно обернуться для всех нас?
— А вам не приходит в голову, что, если Эдди узнает, что его действительно бросили, он успокоится и к тому же впредь будет осторожнее с женщинами?
— Вы договорились с Лизом? — Стивен подозрительно хмурится. — Я, кажется, начинаю догадываться! Вас попросили разыграть все это для Эдди? Кто? Принцесса Александра?
— Боже мой, за кого вы меня принимаете? Неужели вы думаете, что я стал бы дурачить беднягу Эдди, да и всех вас — моих друзей? Я просто убежден, что доктор Лиз сможет нам дать какую-нибудь
— А если у него ничего не выйдет?
— Тогда мы вдоволь посмеемся над этой шуткой.
— И все-таки мне это не по нраву; впрочем, если вам угодно выставлять себя на посмешище вместе с этим кудесником, то не смею мешать!
На днях Роберту Лизу пришлось пережить несколько неприятных минут, когда он решился предложить свои услуги суперинтенданту Н-дивизиона Томасу Арнольду. Лиз просил у него лишь доступа к вещественным доказательствам, собранным на месте преступлений Джека-Потрошителя. Однако Арнольд не желал ничего об этом даже слышать — глава дивизиона мигом пришел в ужас, осознав, в каком виде он предстанет перед сэром Уорреном и прессой, позволив так называемому «волшебнику» участвовать в расследовании. Такой инцидент вполне мог испортить его карьеру, и Лизу было отказано, причем в довольно бесцеремонной форме.
Впрочем, он добрый человек, этот Роберт Лиз, и его печалит не столько то, как с ним обошлись в полиции, сколько то, что он не может помочь в поисках Потрошителя.
Сикерт, обожающий напускать таинственность по поводу и без оного, не сообщил ему заранее, кто именно нуждается в его услугах, но намекнул, что эта особа принадлежит к высшей знати. Лиз, впрочем, не раз уже бывал приглашен к аристократам и знал, что среди них людей, верящих в потустороннее, ничуть не меньше, чем в прочих слоях.
Когда экипаж с Сикертом, Стивеном и Робертом Лизом прибывает к дому Гарольда Дарлинга, часы бьют шесть. Спиритуалист входит в дом вместе с доставившими его джентльменами. Белл встречает их в прихожей, помогает раздеться и проводит в библиотеку, где уже ожидают остальные. Все взгляды устремлены на Роберта Лиза. У него худое лицо, на котором странно смотрятся густые бакенбарды; глаза его светятся, как это бывает у людей, одержимых своим делом. Нисколько не смущаясь всеобщим вниманием, он здоровается и занимает приготовленное для него место во главе стола.
— Я догадываюсь, что не все вы, джентльмены, верите в возможность спиритических сеансов и ясновидение, — начинает Лиз с небольшого предисловия. — Это вполне объяснимо: мы редко сталкиваемся в повседневной жизни с вещами, которые не в силах объяснить наука. Я не буду стараться переубедить вас, угадывая содержимое ваших карманов. Ясновидение требует предельной сосредоточенности на цели, и, насколько я понимаю, обратиться ко мне вас заставил не праздный интерес. Если вы готовы, мы можем попытаться установить спиритический контакт с невидимым миром.
На этих словах принц энергично кивает.
— С вашего позволения, Ваше Высочество, — вступает Сикерт и затем обращается к Лизу: — Речь идет о молодой особе, в чьей судьбе мы принимаем участие. Будет излишним напоминать, что это частный вопрос, не подлежащий огласке.
— Можете положиться на мое слово. У вас есть что-нибудь, принадлежащее этой девушке? — Роберт Лиз обращается к принцу: — Лучше всего — прядь волос.
— Да. У меня есть ее волосы, — Эдди извлекает из кармана платок, в который завернута светлая прядь.