Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете
Шрифт:
– Лекарство, – склонился Федор почтительно.
На подносе стояли наполненная до краев стопка и бокал с водой. Ушаков выпил ненавистные капли. Закряхтел недовольно – уж больно горькое было снадобье. Проще водки графин опрокинуть, чем эту ерунду. Неужели и впрямь помогает? И Федор, как на грех, словно рок возникает перед ним с подносом, возникает точно по часам, будто этот лекарь-немец ему приплачивает.
– Она же крепостная, – сморщился Ушаков не то от горечи, не то от недовольства.
Семен гримасы не заметил, все мысли его занимала она – Анастасия Воронцова. Он на свободе, вскоре отплывет из России к
– Дозвольте ее вывезти, ей все равно здесь житья нету…
– Плахов! – рявкнул Ушаков, и Федор с подносом тут же ретировался. – Дела амурные с государственными мешать не следует!
Но Семен не из пугливых был, в бою не таких командиров видел, к тому же не своя судьба его волновала, а посему он протянул реляцию назад со словами:
– В таком случае отправьте меня обратно в Приказ…
Ушаков реляцию не принял. Резко повернулся и направился к окну, где стояла клетка с попугаем.
– Молодежь!.. – бубнил он себе под нос. – Что с вами юбки делают! Егор, – повысил он голос, – скажи Туманову, пусть привезет барышню из Приказа.
– Спасибо, Ваше сиятельство! – перевел дух Плахов.
– Отправляешься завтра, Плахов. О том, что капитан подчиняется только тебе, письмо дам, но вскроешь его в море лишь в случае особой необходимости. Понял? – Плахов кивнул. – Иди!
– Слушаюсь, – отдал честь морской офицер, лихо повернулся кругом и чеканным шагом направился к выходу, за ним заспешил и Егорка.
Оставшись один, Андрей Иванович нагнулся к клетке и спросил:
– Ну и что? Думаешь, справится? А?..
Попугай издал гортанный крик. Ушаков улыбнулся, под ложечкой сладко заныло…
Глава 10,
в коей пассажир становится главнее капитана, а спасенная жертва негодует на своего спасителя
Великолепный фрегат стремительно несся по морским просторам. Давно уже остался позади Санкт-Петербург, а вместе с ним отошли в прошлое все тревожные и запутанные события последних дней. Впереди, правда, тоже была полнейшая неизвестность, но она представлялась более притягательной. Возможно, оттого, что голову кружили необозримая ширь морская, отблеск солнца в волнах, крики чаек да вольный ветер, наполнявший тугие паруса. Все это казалось чудом после сырых казематов Петропавловки. И по всему этому так истосковалась душа Семена, бывалого морского вояки.
Вот почему не сиделось ему в каюте, а тянуло, ни много ни мало, прямиком на капитанский мостик. Однако его появлению на столь стратегическом месте, как ни странно, никто не обрадовался. Капитан Сигвард, стоявший вместе с вахтенным у руля, глянул на самонадеянного пассажира искоса, но поначалу промолчал. Да только вослед за Плаховым на палубе показалась его спутница. Она тоже с наслаждением вдохнула влажный морской воздух, огляделась и прямехонько устремилась туда же, на капитанский мостик. Этого старый морской волк снести уж никак не мог: появление Анастасии подействовало на него как тряпка на быка. Всем ведь известно, что от бабы на корабле добра не ждать. Уж коли взял он ее, так пусть сидит тихо и не показывается. Ан нет же, будто хозяйка, расхаживает, где ей вздумается и когда. А этот, угодник ее, совсем забыл, кто главный на корабле. Нет уж, дорога предстоит долгая, и порядок
В праведном гневе своем капитан даже не заметил, как девушка отвергла предложенную Плаховым руку (дабы помочь ей подняться по лестнице) и нарочито отвернулась от него. Глядишь, разлад между норовистыми пассажирами развлек бы его. Но до мелочей ли, ежели грудь капитанскую распирает желание поставить всех на место?
– Извольте быть либо нижний палуба, либо свой кают. Здесь не место пассажирам, – железным тоном произнес шкипер и надменно поглядел на наглого русского офицера.
Однако тот не только не растерялся, а, напротив, взял тон еще более надменный:
– Вы, сударь, заблуждаетесь: я не пассажир.
Нет, наш герой не забыл, что ему было велено раскрыть свое инкогнито только в случае крайней необходимости. И намерения ослушаться приказа у него не было. Просто он рассудил, что коли любовь его, Анастасия, глядеть на него не хочет, то всякий способ хорош, чтобы привлечь ее внимание, и что это как раз тот самый крайний случай и есть. Что с влюбленного взять? Об этом-то мудрый Андрей Иванович и сетовал.
Такого поворота дел капитан никак не ожидал:
– Не пассажир?
Выдержав паузу, дабы придать своим действиям еще более весу (и ведь всего сутки общался с Ушаковым, а успел-таки перенять от него величественные манеры), Плахов извлек из рукава камзола некую бумагу и протянул ее капитану. Тот недоверчиво выхватил документ, сломал печать, прочитал его, нахмурился и перечитал еще раз, не веря своим глазам.
– С этого момента считайте себя вторым человеком на этом судне после бога, – подлил масла в огонь Семен.
Что остается делать человеку, которого враз лишают командования на собственном судне, находящемся в открытом море? Не бунтовать же. Только лишь принять новую власть, отвесить сколь возможно более учтивый поклон новоявленному командиру и покинуть капитанский мостик. Это и сделал умудренный жизненным опытом иноземец.
Плахов тут же повернулся к единственно важному для него зрителю и объявил:
– Ну вот, место под солнцем отвоевано…
Он приблизился к девушке и с надеждой заглянул в ее лицо. После всего, что он сделал для нее, Семен рассчитывал на душевный отклик, восхищение его отвагой и значимостью. Ну или хотя бы просто на признательность. И ведь понимал он, что это не совсем благородно, да только ничего не мог с собой поделать, так сильно мечталось ему о взаимности.
– Вы и в дальнейшем все собираетесь только отвоевывать? – в голосе Анастасии прозвучал вызов.
– Так моя судьба – воевать, – простодушно откликнулся Плахов.
– Значит, и мне готовиться к обороне?
Семен почувствовал, что неспроста задан вопрос, но блеск в глазах Насти и некоторое волнение в ее голосе он принял за кокетство, поэтому тон взял шутливый:
– Зачем же к обороне? Можно начать сразу с переговоров о сдаче.
Да уж, умея с легкостью разбирать морские карты, в женских душах читал наш герой прескверно, и потому весьма удивился внезапному гневу своей спутницы, которая отрезала в ответ: