Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете
Шрифт:
Он с упоением следил, как воспользовавшись, наконец, инерцией противника, Плахов пропустил его мимо себя и подставил ногу. Верзила грузно упал в грязь, измазав при этом лицо. Толпа заулюлюкала. Симпатии явно переходили на сторону русского.
Разъяренный великан поднялся, отряхнул пыль с колен, подошел к толпе и выхватил у торговца внушительную трость, Вангувер еле успел подать Плахову шпагу. Ею он и парировал пару размашистых ударов, вот здесь преимущество офицера было налицо – не зря Семен осваивал искусство фехтования. Он нанес несколько
Глава 12
о том, что перстень с алмазом может стать неопровержимым доказательством невиновности приговоренного
В это время на площади остановилась богато украшенная карета с гербами. Слуги спешно раскрыли дверцы, и из кареты вышли два господина и дама. Бен Андерсен с высоты помоста сразу разглядел, что за особа прибыла к месту событий.
– Сам губернатор?! – прошептал он, понимая, что дело запахло жареным.
Да, это был промах так промах! Радуясь свободе и собственной ловкости, пират совсем позабыл, что на этой славной площади городка Бостона находятся не только лучшие гостиницы и таверны, но и дом самого господина губернатора. Вельможа в сопровождении жены и свиты не спеша прошествовал к своему особняку, поднялся на высокое крыльцо и оттуда оглядел место действия.
Между тем потрепанный, но великолепно выигравший бой Плахов подошел к друзьям.
– Ваша милость! Эх, Ваша милость, как же вы ему… эх… – чуть ни всхлипывал от восторга верный Егорка. – Только вот замарались…
– Вы – молодец! – с чувством произнесла Анастасия.
Нет, Семен не ослышался. Лицо девушки раскраснелось от волнения, она наконец-то с восхищением смотрела на своего спутника, показавшего себя таким героем. "Остановись, мгновенье!" – Семен не мог поверить своему счастью. Ему в этот миг не нужно было вообще ничего на свете. Только глядеть в эти прекрасные глаза и видеть в них восхищение и тепло.
Однако долгожданным чувствам не было суждено сейчас излиться: воркование голубков прервали самым грубым способом. Второй важный господин, прибывший в карете с губернатором, глядя прямо на наших героев, расплылся в сладкой улыбке и громко, картинно захлопал в ладоши. Плахов обернулся, перед ним стоял не кто иной, как… Андрей Иванович Ушаков собственной персоной.
– Милейший, вы, я вижу, теперь зарабатываете мордобоем на площади? – приветствовал он своего экспедитора.
Семен, уже не в состоянии чему-либо удивляться, просто ответил:
– Увы, это не мое решение. Кстати, где этот бандит?
Он поискал глазами Андерсена. Тот был еще на помосте, но разглядев собеседника Плахова, вдруг засуетился.
– И этот здесь? – теперь пришел черед Ушакова дивиться.
– А вы что, его знаете? – не понял Семен.
– Да мне ли его не знать… С физиономией Светлейшего!
– Похоже, здесь становится жарковато! – пробормотал Бен, поняв, что стал центром внимания.
Он метнулся было в сторону, да заметил невесть откуда взявшегося капитана Сигварда, указывающего на него губернатору:
– Милорд,
Бен рванул было сторону, но раздалась команда офицера:
– Взять его!
Со всех сторон к нему кинулись солдаты в красных мундирах. Бен предпринял попытку скрыться в толпе, но все пути к отступлению были уже отрезаны. Оставалось только одно – драться до последнего, поскольку рассчитывать на помощь "родственничков", увы, не приходилось.
Наши друзья и впрямь без душевной дрожи наблюдали за метаниями Андерсена.
– Это ж пират! – не моргнув глазом, сдал его Плахов Ушакову.
– И самый большой наглец, – вставила Анастасия.
– Кстати, он принимал участие в экспедиции на Мадагаскар, – добавил Семен.
Андрей Иванович, казалось, потерял интерес к судьбе меншиковского двойника. Иная персона привлекла его внимание. Прямо перед ним стоял тот, за которым он так безуспешно гонялся не первый год.
– Господин Вангувер! Я обещал при встрече пожать вам руку, прежде чем повесить! – сказав это, Ушаков протянул руку самому ловкому из своих противников.
Вангувер взглянул прямо в глаза легендарному русскому вельможе, начальнику Тайной канцелярии, и спокойно ответил ему рукопожатием.
На площади в это время разыгрался настоящий бой. Бен Андерсен, понявший, что терять ему уже нечего, яростно боролся за свою жизнь. Он метался между прилавками со снедью, опрокидывая их на солдат, швырял в преследователей все, что попадалось под руку, под визги горожанок нырял в толпу, сбивая с ног зевак. Наконец он выхватил шпагу и занял единственную позицию, которая давала ему хоть малейшее преимущество – все на том же помосте. Еще пару минут он отчаянно размахивал шпагой направо и налево, разбрасывая солдат, но силы были слишком неравными. В последнем безумном рывке Бен даже залез на перекладину виселицы, сооруженной тут же (а мы помним, что времена были лихие, и виселица на городской площади являлась столь же обычным предметом, как нынче фонтан). Без сего гимнастического упражнения он мог бы, если вдуматься, вполне обойтись. Пират и сам понял это, когда подоспевшие солдаты дружно принялись снимать его с этого орудия справедливости и символа неотвратимости наказания, чтобы водрузить обратно иным способом. Тут уж он подчинился силе, тем более что наставленные на него дула дюжины ружей стали неопровержимым аргументом в пользу сдачи.
Губернатор, с удовольствием наблюдавший сию баталию, пожелал говорить, а потому он взял пистолет у помощника и выстрелом в воздух призвал всех присутствующих на площади к тишине.
– На сегодня поединки закончены, джентльмены. Если вы, конечно, не хотите составить компанию этому висельнику, – объявил глава города.
К градоначальнику подвели схваченного Бена. Пират пытался вести себя в обычной беспечной манере, даже помахал вельможе рукой, но было заметно, что эта веселость дается ему не так-то просто.
– Именем короля, – продолжал губернатор, – я приказываю вздернуть этого господина, в котором добрые люди опознали…
Он склонил голову в сторону Сигварда, и тот подсказал:
– Бена Андерсена, милорд.
– Пирата Бена Андерсена! – завершил речь глава Бостона.
Бена вновь повели к помосту с виселицей. Несмотря на безвыходность своего положения, он все же уцепился за последнюю надежду и, когда его тащили мимо наблюдавших за ним русских, воскликнул: