Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете
Шрифт:
– Стойте, какие увлечения, какие слухи?!
– Тихо! – зашептал Бен, страшась за судьбу упрямца, – Тихо! Они возвращаются! Улыбайтесь!
Пока Киттен старательно следовал совету милого друга, пряча лицо за маской, Бен стянул у него из рукава кошель и был таков. Цена на Воронцову тем временем выросла до небывалых высот. Плахов совсем уже отчаялся, но тут рядом возник Андерсен с кошельком в руках.
– Держи! – щедрость пирата поистине не знала границ.
– Ну, и что делать? – растерянно спросил Плахов.
– Ну как, что? Торговаться!
Плахов
– Пятью монетами?
Андерсен взглянул на жалкие крохи, что таил в себе кошелек Киттена.
– О, дьявол! – воскликнул пират. – А корчит из себя… Вот и верь после этого в знатность и богатство!
И все-таки в силу денег Бену Андерсену пришлось поверить очень скоро, потому что на площади появились невольники, несущие зарытые носилки. Впереди них вышагивал Мигель, облаченный в полосатый халат. Энн Бони не познакомила наших друзей со своим слугой, а потому у Бена возник резонный вопрос:
– О, а это еще кто?
Торговец прервал торги, увидев процессию. Толпа расступилась, носильщики остановились, полог откинулся и из-за него показалась рука с пятью расставленными пальцами. Мигель посмотрел на знак и крикнул:
– Пятьсот!
– Пятьсот! – громогласно огласил Билл предложенную цену.
Толпа неистовствовала, таких торгов здесь не могли припомнить даже старожилы.
– Ну, а теперь что делать? – молили о спасении глаза Плахова.
– Вы проследите, куда ее поведут, а я – за носилками. Любопытно, кто отвалил такую сумму, – Бен начал протискиваться к богатею, что так высоко оценил Воронцову.
Плахову ничего не осталось делать, как отдать Самойлову бесполезные пять монет и наблюдать за Биллом, который ставил окончательную точку в кульминационном действе:
– Значит, твоя цена – пятьсот?!
– Да, пятьсот! – крикнул Мигель.
Семен увидел руку, вновь показавшуюся из-за полога и протянувшую слуге объемный кошель, и услышал слова Билла:
– Пятьсот – раз! Пятьсот – два! Пятьсот – три! Продано!
Участь Воронцовой уже в который раз была решена вопреки ее воле. Под свист и улюлюканье толпы помощника Билла повели ее в меняльню. Настя билась как раненая птица, так же билось сердце в груди Семена Плахова. Он бы кинулся на ее защиту, но боялся, что излишняя горячность лишь испортит дело. Мигель деловито прошествовал мимо наших друзей в меняльню. В руках у него позвякивал тяжелый кошель. Когда крепкий мулат скрылся за тяжелой дверью, Плахов крикнул:
– Бен, они ее в меняльню повели!
Это все, что он мог сделать. Бен, разумеется, не слышал его слов. Все его существо занимал теперь только один вопрос: кто же стал счастливым обладателем белой рабыни?
Глава 4,
в коей, наконец, выясняется непричастность осла к похищению денег в старом форте
Бен Андерсен подошел к носилкам и постучал по крыше. Он уже был готов познакомиться с толстосумом, купившим Воронцову, но тут Киттен вновь испортил ему все дело. Лощеный
– Мерзавец!
Бен был потрясен до глубины души таким наветом:
– Мерзавец?!
– Мерзавец!!! – верещал Киттен.
Андерсен принялся картинно озираться вокруг в поисках виновного:
– Где мерзавец?
– Ты мне ответишь за это! Ты украл у меня кошелек…
– Я?! – возмутился Бен.
– Ты! – наманикюренный палец с увесистым перстнем ткнул в пиратскую грудь.
Удар локтем в живот, сопровождаемый словесной тирадой, дал понять помощнику губернатора, что он ошибся адресом при выставлении претензий. Киттен согнулся и застонал, пятясь назад.
– Отравился… – объяснил Бен собравшимся вокруг. – Грязные фрукты…
Киттен был нейтрализован, и Бен снова испытал жгучий интерес к тому, кто скрывался под пологом носилок. На этот раз стучаться он не стал, просто откинул занавеску.
– Любезный… – обратился он к сидящему внутри. Но каково же было его удивление, когда он увидел, кто именно отвалил за Воронцову кругленькую сумму. Ошеломленный, он даже присел у носилок и воскликнул: – Будь я проклят! Так это ты, Энн?
– Нет, – Энн откинула платок с лица, – это Святая Дева Мария.
– Ты, ворюга! – возник за спиной надоедливый Киттен, оправившийся от тычка.
Бен опять был с ним не слишком галантен. Очередной пинок направил вельможу прямиком в объятия одного из носильщиков.
– И на какие же деньги ты торговалась, Энн?
– Конечно, на твои, Бен! – лучезарно улыбнулась красавица.
На сей раз Киттен оправился от удара гораздо быстрее и действовал более решительно: пощечина стала достойным наказанием мерзавцу, посягнувшему не только на его деньги, но и на драгоценную жизнь. Киттен, отвесив ее, уже праздновал победу, но тут Бен занес кулак над капризным лицом, и одного вида сего грозного оружия вполне хватило, чтобы помощник губернатора вернулся в объятия носильщика, но уже без сознания.
– Можете забрать свою красавицу – ее Энн купила! – крикнул Бен Плахову. – Моими деньгами теперь распоряжаются все, кроме меня.
В его словах сквозила лишь легкая тень упрека. Нельзя же в самом деле обижаться на жгучую красотку, что так ловко обвела его вокруг пальца. Коварная… Если бы у него было побольше свободного времени, может быть он даже погостил у нее в таверне подольше… Но пока Бен Андерсен был занят по горло. Никогда в жизни он не мог подумать, что судьба уготовит ему такой жребий. Тем не менее дело обстояло именно таким образом: Воронцова томилась внутри меняльни, Плахов страдал снаружи, а добрый дядюшка Бен спешил на помощь пылким сердцам.