Записки фельдшера

Врайтов Олег

— Я тебе еще ничего не обещала, мужлан, и вообще — ты мне не официальный муж, так что перестань. Я ведь и передумать могу за день до — вдруг попадется неотразимый принц какой-нибудь на белом коне.

— Принцы — народ скучный и недалекий, а от коня пахнет, знаешь ли.

— Тебе-то откуда…

Крик, раздавшийся из-за двери, несомненно, тоже был издан Кристиной, но ничего сладострастного в нем на этот раз не звучало. Так кричат только очень испуганные люди.

— Что за черт? — изумленно произнес Игорь.

Ира вскочила — кресло,

качнувшись, с грохотом опрокинулось — и ринулась в двери в кабинет директора. Рванула ручку — дверь, разумеется, была закрыта изнутри.

— Открой дверь! — закричала она. — Кристина, открой!

Та что-то неразборчиво визжала.

— Открой ее, дура, сейчас же!

Ручка, украшенная полированной медью, истерично задергалась.

— Я не знаю… я не знаю… ключа нет… Ой! Иван Филиппович! Ирина Сергеевна!!

Девушка рывком повернулась к оцепеневшему Игорю:

— Второй ключ у тебя есть?

— Ключ? — растерянно спросил он. Знакомая картина, стресс, соображение на нуле. Вдохнув несколько раз, Ира сделала над собой усилие и спокойным, четким голосом повторила:

— Ключ, Игореш. Ты — заместитель. У тебя должен быть второй ключ. Найди его и дай мне. Быстренько.

Растерянность исчезла с лица ее мужчины — четкие и последовательные команды в такой ситуации всегда помогают. Он быстро щелкнул замком борсетки, вывалил ее содержимое на секретарский стол. Что-то звучно звякнуло.

— Вот.

— Открывай, — так же внятно и коротко сказала Васнецова. — Ты лучше меня замок знаешь.

После двух оборотов и короткого щелчка дверь распахнулась. Картина была еще та — полуголая Кристина, наряженная в одни лишь кружевные трусики, и директор, лежащий на диване, в одних брюках, без рубашки, с расстегнутым ремнем. Ситуация была бы комичной, если бы не синие губы Ивана Филипповича, закатившиеся глаза и нерегулярные, сиплые вздохи, которые он издавал, конвульсивно подергиваясь.

— Твою же мать! — раздалось за спиной голосом Игоря. — Ира, что с ним?

Не отвечая, девушка встряхнула лежащего за плечи; два пальца на сонную артерию (пульса нет), ухо к груди (тишина, редкие шумные вдохи), потом щеку ко рту.

— Помоги мне, быстро! За плечи его бери — и на пол.

— Ой, ой, вы что делаете? — заголосила Кристина.

— Заткнись! — рявкнула Ирина. — Беги в «Скорую» звони! Живо!

— А? Что?

— Тряпки свои надень и бегом к телефону! Время дорого, потом орать будешь!

Директор и так был не стройного телосложения, а в бессознательном состоянии, казалось, весил не меньше тонны. Скрипя зубами, Ира вцепилась в ноги, пока Игорь, сопя, неловко хватал под мышки лежащего, задирая ему руки. Голова Ивана Филипповича гулко стукнулась о паркет. Ирина сжала кулак и резко ударила по грудине лежащего.

— Ира!

Прекордиальный удар получился хорошим — хлестким, резким, как и полагается, — но эффекта не принес. Девушка подняла голову:

— Игореш, слушай меня и делай, что скажу. Сейчас садишься

слева от него, руки складываешь вот так, быстро пять раз давишь вот сюда — я делаю один вдох. Потом снова. Понятно?

— Это… это массаж сердца или как там его?

— Да. Жмешь прямыми руками — или быстро устанешь. Резко, сильно, быстро. Все, погнали.

Ира содрала с дивана простыню, расстеленную для постельных утех начальства, скатала из нее валик и положила между лопаток директора. Алгоритм за многие годы работы производился уже рефлекторно: рукой зажать нос пациента, выдвинуть челюсть, вдох, контроль поднимающейся грудной клетки:

— Игорь!

На удивление, Игорь понял все быстро — хоть руки дрожали, но после двух неправильных серий компрессий он начал делать все, как полагается. Вдох — пять нажатий на безволосую грудь начальника, беспомощно и жалко выглядевшего теперь, с остановившимся сердцем и спущенными штанами. Что за идиоты вы, мужики, понос вас прохвати? Все слова и рекомендации — по одному месту пускаете, только им и думаете, а с гипертоническим кризом в постель шлюшек тащите, вместо того чтобы таблетки пить…

— Ирина Сергеевна, трубку не берут! — в дверях появилась Кристина, держа на вытянутой руке трубку радиотелефона. Хорошо, хоть прелести свои прикрыть сообразила, насекомое. — Я не знаю, что делать!

— Звони еще! — заорал Игорь, тяжело дыша. — Видишь — мы заняты!

Невооруженным глазом было видно, что еще немного — и блондиночка впадет в длительную профессиональную истерику, благо зрителей хватает, и уж тогда точно никто никуда не позвонит.

— Кристина, — ровно произнесла Ира, — слышишь меня, девочка?

Та тупо смотрела на нее, подбородок, украшенный с двух сторон струйками непрерывно бегущих слез, мелко дрожал.

— Нам — и ему — сейчас нужна твоя помощь. Понимаешь? Без тебя мы не справимся. Соберись, куколка, успокойся и позвони на 03. Скажи — остановка сердца, нужна реанимация. Справишься?

Прием безотказный, поскольку проверенный не одну сотню раз. Паникуют от бессилия и непонимания. Стоит только человеку осознать свою нужность и обрести четкую программу действий — и паниковать становится некогда. Кристина торопливо кивнула, всхлипнула и, проведя предплечьем по накрашенным глазкам, исчезла в дверях приемной.

Пять нажатий — вдох. Пять нажатий — вдох. По покрасневшему лицу Игорька сползают крупные капли пота, рубашка уже обзавелась темными пятнами на груди и под мышками, дышит тяжело, с присвистом. А вы думали, что сердечно-легочная реанимация — плевое дело, а, кабинетные? Никакого фитнеса, никаких диет и раздельного питания, никаких блокаторов калорий и сжигателей жира не надо, когда вот так вот выкладываешься в течение тридцати стандартных минут. А потом, когда ты ни рук, ни ног не чуешь после всего этого — еще и носилки тащить надо, и не всегда с первого этажа. А впереди — следующий вызов, ничуть не лучше. А за ним — еще десяток…