Записки Гипнотизёра

Баширова Шаира

– Почему ты не вешаешь верхнюю одежду сразу в шкаф? – спросил я, снимая свою куртку.

– Да ладно, пусть лежит. Домработница уберёт, – ответила беззаботно Ксения.

Нагнувшись, я поднял её красное пальто из кашемира и вместе со своей курткой, повесил в шкаф.

– Красивая, но дура ты Ксения, – сказал я, полу шутя, полу серьёзно.

– Я не дура и не смей меня так называть. Пошли, – приказным тоном, скомандовала она.

–

Если ты будешь со мной разговаривать таким тоном, я просто развернусь и уйду, – не шелохнувшись с места, ответил я.

– Прости любимый. Но и ты назвал меня дурой. Ненавижу это слово. Лучше назови ласково, глупенькой… – прижимаясь ко мне, ласково сказала Ксения.

– Пойдём, нас ждут, – не отвечая ей, сказал я.

Мы зашли в большой зал, Всеволод Константинович и Мария Григорьевна сидели на большом диване с растерянными лицами.

– Здравствуйте. Вы хотели меня видеть? – спросил я, подавая руку отцу Ксении.

Он пожал мне её и попросил сесть на стул. Ну мы с Ксенией сели.

– Как поживаешь? Как учёба идёт? – спросил Всеволод Константинович.

– Хорошо, спасибо, – ответил я спокойно.

– Это хорошо… Видишь ли, вчера мне мои девочки рассказали, что я под твоим гипнозом рассказал всякие небылицы. Понимаешь, я не верю в реинкарнацию. Но то, что было вчера, заставило меня задуматься. Может объяснишь, что всё это значит? – спросил мужчина.

– Всё очень просто. Я практикую своих пациентов, ввожу их в транс, под гипнозом они вспоминают свои прошлые жизни. И это факт, можете не сомневаться, – ответил я.

– Значит, меня ты тоже вводил в транс, под своим гипнозом? – спросила Ксения серьёзно.

– Прости. Вводил в первый день, там, на остановке, когда ты подсела ко мне, – ответил я ей.

– Правда? И что я рассказала? Кем я была в прошлой жизни? – полюбопытсвовала Ксения, с явным интересом.

– Если хочешь…ты была венецианской графиней, или герцогиней, насколько я помню. Но турецкие воины убив твоих родителей, забрали тебя в подарок турецкому султану Ахмету. Завистливые девушки из гарема, задушили тебя, а ты была беременна. Может быть поэтому и убили. Конкуренция в гареме среди девушек была. Ведь султан был один и сам выбирал себе на ночь для любовных утех девушку из своего гарема, – рассказал я.

Ксения, широко открыв глаза, слушала меня, не перебивая.

– Кошмар! И этому можно верить? – спросила она.

– Ну да, ты ведь сама рассказала мне об этом. А в гареме девушек учат всему, в том числе как удовлетворить султана. А я думаю, откуда это… – хотел было я спросить, откуда у Ксении опыт в занятиях любовью, но осёкся, увидев, как на меня смотрит её мама.

– Может быть и у меня была другая жизнь? – с сомнением спросила Мария Григорьевна.

– Человек умирая, перерождается и происходит это не

один раз. Думаю, нет, я уверен, что Вы тоже можете рассказать что-то интересное, о своей прошлой жизни. Это называется реинкарнация, – ответил я.

– Может быть попробуешь с Марией Григорьевной, чтобы я мог окончательно в этом убедиться? – попросил Всеволод Константинович.

– Хорошо, почему нет? – ответил я, пожав плечами.

Поднявшись, я подошёл к женщине и положил ей на лоб руку, пристально посмотрев ей в глаза. Она закрыла их и начала говорить.

– Застенки Гестапо…я партизан, воевал в лесах под Полтавой. В одной из вылазок, мы взорвали мост, но уйти не удалось. Ммм…пытки, немецкая речь…побои…под ногти суют раскалённые спицы, как больно! Но я знаю, говорить ничего нельзя. Мы погибаем за Родину, за Сталина. Дома меня ждёт жена и двое маленьких детей. Я думаю о них и улыбаюсь. Фашист проклятый, его это бесит и он бьёт меня кулаком в лицо. Я падаю, вкус крови во рту, боль, горечь, что умираю молодым. Выстрелы… – говорила Мария Григорьевна.

Всеволод Константинович и Ксения, с недоумением смотрели на неё, боясь шевельнуться.

– Раз…два…три. Откройте глаза, – медленно посчитал я, убирая руку от её лба и женщина открыв глаза, огляделась.

– Ну как? Что я рассказала? – спросила Мария Григорьевна.

– Что-то я не понял…ты что, в прошлой жизни мужчиной была? – как-то брезгливо глядя на жену, спросил Всеволод Константинович.

– Как мужчиной? О чём это ты? – испуганно, спросила мама Ксении.

– Как о чём? Партизанка, мать твою! – истерично засмеявшись, сказал Всеволод Константинович.

– Ксения, о чём это папа говорит? – спросила Мария Григорьевна, не зная, как отнестись к словам мужа.

– Вот не зря меня потянуло к тебе. Как знала…надо же! Не увидела бы сама, ни за что не поверила бы! – воскликнула Ксения, вдруг встав с места и подходя ко мне.

То ли она хотела обнять меня, то ли поцеловать, но смутившись, я уклонился.

– Молодой человек с занятий пришёл, наверное голоден, пошли на кухню, обедать будем, – сказала Мария Григорьевна, решив отвлечь всех от разговора о своей прошлой жизни.

– Да я пойду уже наверное… – неуверенно ответил я, потому что жутко есть хотелось.

– Ну куда ты спешишь, пошли обедать, – сказала Ксения, потянув меня на кухню.

Её родители за нами не пошли, может захотели обсудить прошлую жизнь Марии Григорьевны?

Я сел за стол, как и попросила меня Ксения, она сама налила мне суп, где было больше мяса, чем остального, что там кладут в суп, я не знаю. Я молча, быстро съел, уж очень вкусно видимо готовила мама Ксении. Следом, она положила котлеты и пюре, я нежнее пюре и котлет в жизни не ел, хотя и моя мама очень вкусно готовила. Ксения сидела рядом и ковыряла вилкой в тарелке с котлетами. Я поглядывал на неё и на тарелку.