Записки грибника
Шрифт:
— Мелочь, только на еду, небось, и хватает, но как место, чтоб пожить… Денег много надо будет.
— Сколько?
— Не знаю, надо будет выяснить цену на работу, на материалы.
— Чего?
Я махнул рукой, — Не бери в голову.
— Куда и чего?
'Твою мать, надо за языком следить, разговариваю как с папуасом каким, а не с предком'
— Федор, говори русским языком, вроде слова понятные произносишь, а я вразумиться не могу, что ты хочешь. — Он склонил голову набок, — Все-таки ты не от мира сего.
— Тебе что перекреститься? Крест поцеловать? Или думаешь, не ты, Макар твой, что я истаю смрадным дымом? Так смотри, — С этими словами оттянул воротник свитера, выпростал крестик, приложил его к губам и убрал обратно, — Доволен?
Степан смущенно улыбнулся и развел руками.
— Иди, собирайся. Макар с нами пойдет? Не побоится со мной связываться?
— А куда он денется? Мы с ним почитай ужо лет десять как вместе служим, оклемается. Домой возвернемся, Симка ему быстро всё наладит, сам за нами побежит.
— Такая, сердитая?
— У-у. Чуть что не так, может и приложить чем ни попадя. — Договорив, Степан поднялся и ушел, а я решил переговорить с Евсеем насчет еды в дорогу.
Auf Moskau
Описывать своё возвращение в Москву с дачи не буду, если в моё время я добирался полтора часа, то теперь этот путь занял почти неделю. Хотя… Занятно было проезжать через знакомые, незнакомые места, не узнавая их. Лес, кругом был лес, там, где змеилось асфальтом Рогачевское шоссе, извивалась земляная, вся в ухабах дорога, обходившая стороной мелкие холмы и бугры. Теперь мне становилось понятным, почему оно такое, как будто бык посс…
Судя по всему, будущие строители на заморачивались, а проложили дорогу поверх старого тракта. Телега, запряженная кобылой, тащилась еле-еле, мне выросшему во время бешеных скоростей, было трудно усидеть на одном месте, я соскакивал с повозки и шел рядом. Неспешное движение выматывало и угнетало, а когда мы встали на первый ночлег, отъехав всего на двадцать верст, даже сначала и не понял что мы встаем на ночлег. Думал что простая остановка, но когда Макар, выпряг клячу и, отогнав чуток от телеги в сторону, стреножил её, задал вопрос Степану.
— Степа, а чего стоим?
— Так место хорошее, здесь и заночуем? Трава есть, вон ручей с водой.
Место и вправду было пригожее, с одной стороны холм, заросший высокими соснами, с другой маленький луг с разнотравьем, но…
Не май месяц на дворе, я, конечно, могу поспать в походе у костра, в палатке. А у этих двоих ничего похожего, не было.
— Степа, а мы не околеем за ночь? Я сегодня чуть ласты на сеновале не склеил. — Повернулся к собеседнику, посмотрел на его вытянутое лицо и мысленно чертыхнулся,
'Язык мой, враг мой'
— Замерз, я. Очень. Надо было, до какой ни будь деревни доехать. И в тепле переночевали бы.
— Федя, у тебя денег много?
— Ну, так… есть немного.
—
— Понятно. Скажи мне, сколько мы так будем добираться до Москвы?
— За седмицу дойдем. — Он подкинул вверх топор, ловко перехватил его и пошел за дровами. А я как стоял, так и сел на задницу.
' Пипец, приплыл. Б… Твою Мать…'
Кроме мата никаких слов больше в голову не приходило. Это же надо было так влипнуть, Неделю ползти там, где добирался всего полтора часа…
И тут на меня накатило. Сердце пропустило удар, потом второй, голова закружилась, я откинулся на колесо и прикрыл глаза, в ушах раздался противный комариный писк, переходящий в нарастающий рев боинга, тело стало ватным, в темноте закрутились разноцветные пятна, и вдруг все кончилось разом. Меня затрясло, меня не просто трясло, а колбасило со страшной силой и при этом кричало, — Федор, проснись, кулеш готов.
Мелькнула и растаяла в туманной дали, мысль, — 'Ангел, зачем-то еду предлагает, а говорят что в раю коммунизм и все общая халява' Потом послышался голос второго ангела.
— Макар, отстань от него, видишь, человек утомился, пусть поспит, он в первую стражу станет. Ты во вторую, а мне под утро достанется.
Решил последовать их совету и уснул. Разбудили меня, когда на небе, к счастью безоблачному, загорелись звезды.
— Вставай, на стражу пора. — Я открыл глаза, и сразу их зарыл, испугавшись, надо мной склонилась лохматая морда, приветливо скалясь щербатым ртом. В вытянутой руке она держала здоровенный кинжал, блеснувший серебристым цветом. — Держи, я спать пошел.
Макар, а это оказался он, залез в телегу, повозился немного, устраиваясь, и почти сразу заснул.
Усевшись у маленького костерка, горевшего в не глубокой ямке, на обрубок бревна, я подперев щеки стал смотреть на огонь. В памяти всплыли строки из читанных не раз рассказов о том что ночью не надо глядеть на него а сидеть к нему спиной, но сил оторваться от завораживающего танца язычков пламени, не было. Усилием воли стряхнул охватившее меня оцепенение и помог в этом, заурчавший живот. В красных отблесках увидел котелок, накрытый куском коры, заглянул в него и нашел там свою порцайку, кулеша.
Оказалось, это вареный клейстер, из муки, правда из жареной, соли и кусочков сала. Достал из кармана спичечный коробок со смесью соли и перца, присыпал варево, вкус лучше не стал.
'Чувствую, у меня здесь проблемы с питанием будут. Может ну её на х… эту Москву, остаться здесь в деревне? Вернутся обратно, проложить линию электропередачи… Запастись картошкой, которая к стати должна быть в Москве у немцев, на этом самом кукуе. А самое главное притащить свою самую любимую игрушку, ноутбук.