Записки I-тетрамино
Шрифт:
Некоторое опасение у девушки вызывало возможное участие в судьбе Мьюки — Никсель вовсе не была отмороженной и старалась помогать знакомым, оказавшимся в сложной ситуации. Я как мог успокоил её, пообещав, что в случае чего верну кошкодевушку обратно.
Мне даже показалось, что Никсель именно этого и боялась — не такси же она, чтоб взад-вперед летать. Но она неожиданно легко согласилась. Не иначе как из женской солидарности.
— Все женщины одинаковые, — вздохнул я, обращаясь к коту, — что эта, что шерстяная.
— Не
— Я всегда это знал, — со снисхождением в голосе вмешался в нашу беседу скучающий Беляш, — вообще все люди внутри одинаковые.
— Что? — синхронно переспросили мы с Никсель.
— Внутри у людей одинаково темно, — тоном поучающего неграмотных детей учителя изрек котик.
— А как ты узнал? — начал было спрашивать я, но не выдержал и заржал в голос, представив, где и как кот мог наблюдать царящую в людях тьму.
— Этот метод называется экстраполяцией, — продолжил жечь глаголом Беляш, — и я им владею в полной мере.
Тут уже не выдержала Никсель, прыснув смехом в кулак.
Случившееся немного разрядило атмосферу, и мы долетели до Земли, мило беседуя на отвлеченные темы. Я подробно рассказал о пережитых приключениях, Никсель передала мне пакет со строительной робой, которую раздобыла во время своего краткого забега по магазинам. Я не стал интересоваться, как она приобрела всё это без денег: стащила или выпросила. Кто я такой, чтоб её за это осуждать?
Проблемы начались на выходе из воронки. Биплан хоть и являлся продуктом высокоразвитых технологий, не мог летать без топлива, так что Никсель пришлось планировать с верхних слоёв атмосферы по спирали, которая закончилась у одной из подмосковных бензоколонок. Все время спуска биплан почти полностью находился вне пространства, взаимодействуя с потоками воздуха очень незначительной частью своей массы.
Полностью в реальности мы проявились только перед самой посадкой на пустующую подъездную дорогу. Мы с Никсель вышли в привычную московскую слякоть, чтоб дотолкать биплан до топливной колонки. Только сейчас я обратил внимание, что девушка переоделась во что-то смело-дизайнерское. В белоснежный комплект из свитера с огромным воротником и легинсов а-ля принцесса Амидала. Слишком белоснежный. Слишком.
— Никсель, извини, что вмешиваюсь, — сказал я после паузы. — Я тут вот что подумал… Эти шмотки, ты ведь их в Бобик-Сити стащила, верно?
— А хоть и стащила, тебе-то какая забота? — огрызнулась девушка. — Ты китель с фуражкой вообще у работяги стащил, дядя. Так что не надо мне морали тут читать.
— Я не про то, что ты спёрла это в магазине, Никсель. Стащила, купила, выменяла, нашла, получила в дар… Меня это не касается. Меня волнует материал, из которого это пошито. Я смотрю, он не марается и не мнется. Не окажется ли он слишком высокотехнологичным, чтоб пройти фильтр? Я про тот фильтр, который
Договорить я не успел. С громким ПУФФФФ комбинезон взорвался, разлетевшись тысячами сверкающих блесток. И перед нашими с котом глазами предстала совершенно голая Никсель. Водители стоящих в очереди автомобилей восторженно загудели клаксонами.
— Видел? — сказал я сидящему у окна коту.
— Видел — недовольно согласился кот. — Ты выиграл.
— Вы это о чем? — спросила Никсель, заворачиваясь в блестящую пленку из автоаптечки, которую передал ей один из ухмыляющихся водителей.
— Да мы с котом поспорили о твоем бикини-дизайне. Я выиграл.
Никсель долго молчала — то ли обдумывала сказанное, то ли считала до тысячи в попытке успокоиться.
— Серьезно? Вы, два идиота, спорили о моей промежности?
— Ну, Никсель, не воспринимай все близко к сердцу. Мы постоянно спорим. Вот и в этот раз…
— Я. НИЧЕГО. НЕ. ХОЧУ. ОБ. ЭТОМ. ЗНАТЬ, — яростно проговаривая каждое слово, прошипела Никсель и тут же нарушила своё обещание, спросив: — Ты выиграл потому, что угадал цвет?
— Нет, Никсель, не думаю, что ты хочешь об этом знать.
— Больше всего на свете я ненавижу вот это. Когда человек останавливается на полуслове. Ты понимаешь, что хуже уже не будет? Что ты уже оскорбил меня?
— Ну, — согласился я, прекрасно понимая, что хуже как раз быть может.
— Тогда говори.
— Я не ухожу от конкретики, Никсель. Но у меня не было конкретной версии — я делал ставку против версии Беляша.
— Ладно, — кивнула Никсель. — А какая была версия кота?
— Что у тебя там всё как у людей.
Опустим завесу жалости над финалом этой сцены.
* * *
Меньше всего проблем оказалось с Мьюки. Стоило охраннику заглянуть в коробку из-под холодильника, которую я выгрузил во внутренний дворик посольства Японии, как он тут же попал под чары кошкодевушки. Япония была выбрана мной потому, что воспитанный на манге средний японец прекрасно знал, что делать с найденной в коробке инопланетянкой.
И я не ошибся — через несколько минут коробка с кошкой была погружена на тележку и увезена в гараж — за несколько проведенных на Земле дней Мьюки сожрала мяса больше, чем весит сама, так что унести приблуду вручную у охранников не получалась.
Сейчас я иногда получаю от неё сообщения в "Ватсапе", в которых она приглашает меня в гости — она живет в пригороде Токио у одного из своих поклонников. Японское общество поразительно равнодушно отнеслось к проживанию в городе кошкодевушки — все считают её поехавшей фанаткой аниме в кошачьем костюме, так что она без проблем посещает выставки и фестивали, где просто купается в любви хикки.
С Никсель было сложнее. Мы так и не помирились.
Несколько раз я видел её на Арбате, довольную, в толпе смеющихся подруг.