Записки империалиста
Шрифт:
Вот об этом и писал прусский военный атташе в России граф Мюнстер своему «другу» генералу Герлаху. Ему было всё понятно. Он же не дурак, да и дурака в такую страну как Россия не пошлют.
Эти русские хотят свести войну к ничьей, и это вполне у них может получиться. Ветераны наполеоновских войны были ещё живы, они рассказывали ему как они воевали сначала против русских с Наполеоном, а потом меньше чем через год, уже с ними против того же Наполеона. И Севастополь держится против армий союзников, несмотря на всё их превосходство.
Россия за мягкий нейтралитет Пруссии в отношении её во время войны и после неё, готова пойти по такому же пути касаемо Австрии и Франции, войны с которыми, чтоб создать уже Германию, неизбежны. И может быть даже речь идёт о союзе между
Такие сведения и мысли читал в письме от Мюнстера, генерал фон Герлах во второй половине марта 1855 года. А в конце марта их в точь в точь повторил при неофициальной встречи с Отто Бисмарком, просто путешественник из России по столь близким для него землям Германии, Федор Иванович Тютчев. Он через свои старые знакомства добился встречи именно с Бисмарком. И как рассказал Отто, Тютчев, конечно, сугубо от себя сказал ему следующее.
— Я уверен, что новый император понимает, что Россия и Германия на поколения вперёд могли бы стать добрыми соседями, и совместно достичь многого, начав помогать друг другу, — когда после приветствий, воспоминаний, перешли к главной теме встречи.
— Вы наверно имеете виду, Пруссию? — спросил его Бисмарк.
— Нет, герр Отто, я имел виду именно Германию, — улыбнувшись ему, ответил Тютчев. — И я говорю это вам здесь… в Берлине.
И этот простой русский путешественник, чья работа «Письмо к г-ну доктору Кольбу»[7] была представлена императору Николаю. И служил он в МИДе на должности старшего цензора. А сейчас просто поехал на воды подлечиться. Так вот этот Тютчев, спросил у Бисмарка… не сможет ли Пруссия продать России хотя бы на два полка, такие замечательные легкие капсюльные ружья… Дрейзе!!! У фон Герлаха от такого даже дыхание перехватило. Вообще-то эти скорострельные ружья были секретом прусской армии, и залогом её будущих военных побед. Но, русские знали про то, что бумажные патроны не до конца сгорая засоряют ствол, и даже то, что у них часто ломаются иглы, и просили к ним запасные. «Дьявол их раздери, откуда они знают про ружья Дрейзе. И тем более про иглы для них!!!», — сердито подумал генерал фон Герлах. И этот Тютчев, клятвенно заверил Бисмарка, что про Дрейзе, никто не узнает. Сохранение тайны, станет залогом будущей дружбы между Россией и Германией.
15 апреля в Париже императору Наполеону Третьему, 16 апреля в Лондоне лорду Пальмерстону, руководители министерств иностранных дел сообщили, что Пруссия обещала вернуться к рассмотрению предложения сторон о прекращении торговли с Россией военными материалами в конце мая. Поскольку этот вопрос непростой и требует тщательного, всестороннего рассмотрения. «Скорее, всего, пруссаки получили от Александра что-то, что смогло, их убедить начать тянуть с установлением полной блокады России, по поставкам оружия и военных материалов». Такая, примерно одинаковая мысль прошла в головах французского императора и британского премьера. У первого, там, где-то совсем глубоко и далеко в сознании совсем касательно, по кромке, мелькнула легкая тревога. Но, племянник великого Наполеона не обратил на неё внимания.
Лорд Пальмерстон же подумал: «Ничего сардинцы на первое время возместят это. И от турков надо потребовать посылки новых частей в Крым. Да, и французов надо бы на это уговорить».
С 28-го по 30-е апреля 1855 года в городах России, больших и малых произошла серия взрывов. Их сила было пропорциональная размеру городов. Погремели взрывы и в городах Европы. Самые мощные были, конечно, в столицах. Прежде всего, в Лондоне, Париже и Турине.
Началось всё с Одессы. 28 апреля там рванул первый взрыв. Оттуда и пошла череда взрывов. Радости и восторга. Ярости и страха. Причина? Русский флот после Синопа вновь добился успеха. Союзники неожиданно для себя получили по мордам там, где считали себя полными хозяевами, в… Чёрном море.
Просто 28 апреля в Одессу пришёл первый приз, бывший англичанин. Он то и дал начало взрывам.
Героями не дня, а мировых новостей и русского флота стали пароходы «Тамань» и «Эльборус». Небольшие корабли в 573 и 780 тонн. Но,
«Эльборус» ходил к Босфору, уничтожил два турецких коммерческих брига и захватил кочерму, на которую высадил взятых в плен турок. 3 июля он благополучно возвратился в Севастополь, а 7 августа вновь вышел в крейсерство вдоль Анатолийского берега. Пароходу не удалось дойти до Босфора из-за угля, оказавшегося плохого качества, но, несмотря на это, в этот раз он уничтожил турецкий коммерческий бриг, шедший с грузом угля в Константинополь. В сентябре 1854 Вернулся в Севастополь. Явный успех! Теперь стоял там без дела. Пароход «Тамань» под командованием опять же А. А. Попова ушёл из Севастополя в Одессу в сентябре 1854 года, и тоже там прозябал. А вот сам Попов вернулся в Севастополь.
Так почему не повторить успех «Эльборуса»? Пусть и разово. Глазомер, быстрота и натиск! Это не только для суши, но, и для моря подходит. Смелость не только города, берёт, она, и суда противника топит. Даже, тогда, когда, он полностью господствует на море. Поэтому я отдал распоряжение Константину очень тщательно подготовить корабли, план операции, людей. Вооружение, пара небольших орудий, им бой не вести, транспорты останавливать хватит. Для призов взять призовые команды, для утопления добычи, пороховые заряды, для машин ЗИПы. Уголь и машинные команды, лучшие, которые можно было найти в Севастополе и Одессе. Корабли, планы, экипажи подготовили. Переждали апрельские шторма, и два квази рейдера, в ночь с 25-го на 26-е апреля вышли в море. С выходом «Тамани» из Одессы хлопот не было, её союзники после обстрелов не стерегли. А вот, чтоб вышел незаметно в море из Севастополя «Эльборус», его покрасили от клотика до миделя в чёрный цвет. Но, главное устроили пароходофрегатами и другими пароходами отвлекающий шум для союзников, которые решили, что русские решились на прорыв. Но, получив сигнал, что всё, что нужно случилось, русские корабли отошли в бухту, а союзники решили, что они успешно отбили безумную на их взгляд попытку прорыва.
Павел Степанович Нахимов началом операции был доволен. Наконец-то в Петербурге решили действовать на море более активно. Тут его брови невольно нахмурились, слегка кольнуло в груди. Ему вспомнился тот самый военный совет, где было принято решение затопить часть кораблей, вооружение и экипажи отправить на оборону Севастополя с суши. Кто был прав, тогда? Корнилов, который настаивал на сражении с союзниками или те, кто согласился на затопление кораблей. Кто? История, время рассудит. Но, покойный, Владимир Алексеевич, точно был бы доволен, даже этим выходом небольшого корабля в море из Севастополя.
В Попова он верил, отличный офицер, решительный, с большим боевым опытом. «Если не погибнет, быть ему наверняка адмиралом. А я ему помогу в этом… если сам не погибну», — подумал адмирал, получив доклад, что «Эльборус» ушёл не замеченным в море.
Вот эти два корабля и наделали шуму может, немногим меньше, чем Синоп. Они вышли на линию Босфор — Крым, каждый в своём районе, и начали делать, то зачем они и вышли в море. Каждый из них взял два приза, «Эльборус» двух англичан, парусник и пароход, «Тамань» француза и британца, тоже парусник и пароход. Они могли бы и больше взять призов, но, призовые команды закончились, корабли-то небольшие были. Кроме призов, вершина Кавказа утопила три судна, полуостров два. И сгрузив оставшихся моряков с потопленных судов на везунчиков, которых остановили, осмотрели, объявили призом, забрали судовую кассу, и отпустили восвояси.