Записки из бронзового века
Шрифт:
– Стена огня! Меня спасут огненные стены, – лыбился я, носясь по округе и собирая всё, что было похоже на дрова.
И понял я одну простую вещь, о которой в книгах не пишут. Дрова в окрестностях поляны, на которой ты живёшь несколько недель, имеют свойство заканчиваться.
Даже в соседней роще! Пришлось в темпе вальса с Братаном в обнимку в дальний лесок наведаться.
Повезло и пронесло!
Нет, не меня пронесло, а в том смысле, что зубастых оглоедов не встретил. Я это опять расшифровал как верный
Ну а дальше началось самое интересное. Замутил я себе самый настоящий дровяной забор, который вскоре должен был запылать и оградить меня стеной огня от всех клыкастых и хвостатых.
Ноу-хау, или скорее хау-ноу, получилось в виде овальной подковы. Овал за счёт длинных и сужающихся рожек вышел. Они у меня входом служили.
Ибо, как ни крути, а пути отхода нужны. А то зайдут враги с тыла, а удрать то и некуда. А нападения через вход я не опасался. Там узко было и если что, отбиться можно.
Я на это надеялся.
Для особо дотошных, уточняю, в самом широком месте с внутренней стороны от стены до стены ровно семь шагов было. По моим прикидкам, должно было хватить, чтобы не поджариться.
А в центре этой импровизации я себе лежанку замутил.
Прежде чем поджигать, выбрался за периметр, осмотрелся, почесал затылок, выматерился и удлинил проход ещё на один шаг. Теперь дикий зверь точно не должен был сунуться в коридор, стены которого жаром пышут и дымом воняют.
Прикинул, что дров маловато. Сбегал ещё пару раз в лесок, и устроил на безопасном расстоянии дровник.
Волков слышно не было. Смеркалось.
Запалил я своё строение, подъел остатки мяса и когда появились угли, равномерно разложил по кругу самые толстые брёвна, что найти смог.
Я понимал, что часа через два огонь погаснет, и останутся только угли да эти брёвна тлеть будут. Но чисто теоретически, и этого должно было хватить почти до утра. А значит, опять же в теории, волки не смогут подобраться к моей спящей тушке.
С этой мыслью я и улёгся на жёсткую травяную подстилку. Сегодня она была совсем жиденькой – не хватало ещё, чтобы кучка травы, на которой я дремал, от огня загорелась.
Почему на дерево ночевать не полез? Так осень на дворе – дубак по ночам! А шубы нету…
Спал урывками.
А как иначе? Только прикемарю, как соседи голос подают. Я им отвечаю. Замолкнут. Значит можно поворошить костёр, сбегать по быстренькому к дровняку за свежей горючкой, устранить проплешины и снова на боковую.
Раз пять повторил. А потом меня капитально сморило! И даже сны посмотрел.
Вначале сумбурные кадры из двадцать первого века показывали: работа, друзья-музыканты, самолёты, компьютер… А потом зарисовки из жизни неандертальцев пошли.
Я за этим, как-бы, со стороны наблюдал.
Ползу я такой по лесу, а тут они! Мускулистые, волосатые и
Нет, не ихние бабы, а гламурные ляди из двадцать первого века!
И всё при них – губы уточкой, нарисованные брови, накаченные силиконом груди и измождённые приседаниями ягодицы.
Всё это действо происходило под Рамштайновский «Du Hast», звучавший из неведомо откуда взявшейся переносной музыкальной колонки.
В куплетах дикари подпевали Тиллю, вопя “арк”, “арк”, а когда дело доходило до взрывных «Du, Du hast Du hast mich», и модели, и неандертальцы, синхронно протягивая руки к холодному ночному небу и вопили вместе с Тилем.
На чистом немецком.
Весь этот сюр я наблюдал из кустов. И шоу уже подходило к своему апогею, когда меня спалили. Не зря у них дозорные хлеб ели. Хотя, в данном случае, больше жареное мясо к месту будет.
Чувствую я, за ногу меня дергают, аккуратненько так. Голову поворачиваю, а там здоровенный дикарь! И хищно так, зараза, ухмыляется.
Смерили мы друг друга взглядом, и тут он мне в кроссовок, обмотанный в несколько слоев байбачьей шкуркой, зубами как вцепится. Так больно мне стало.
– Не бывает так во сне, – ошалел я и проснулся.
Сначала не въехал, что за фигня. Подумал, что ко мне реально подобрался неандерталец и, вцепившись зубами в мою ногу, обутую в кроссовок и замотанную в шкуру, пытается оторвать всё это дело вместе со стопой.
Остатки сна улетучился в секунду, когда я услышал рык.
Не дикарь это был, а волк или волчица!
Не знаю, некогда мне было пол устанавливать. Да и не понимал я в этом, так, чтобы на глаз. Волков то я всего то пару раз. Первый – в зоопарке, второй – уже в этом мире. И оба раза как то до заглядывания под хвост не доходило.
Разбираться в причинах, побудивших зверя на атаку, и где в моей обороне просчёт вышел, было некогда. На чистом автомате схватил копьё, лежавшее под рукой, и со всей дури, наотмашь, ударил наглого зверя по загривку.
Волчара зарычал, но добычу, в смысле ногу мою, не выпустил, а начал ещё сильнее головой мотать и в проход меня вытаскивать.
Второй удар пришёлся по серой маковке.
Оглушённый волк разжал зубы и я, не мешкая, ткнул его копьем. Свезло – прямо в широкую звериную грудь попал. Силой я никогда не отличался, а тут, видать, адреналин помог.
Копьё пробило шкуру и примерно на ладонь вошло в волчье тело.
Не знаю, куда я там попал, но это был конкретный ваншот. Зверюга, постоял на месте секунд пять, словно осознавая, что произошло, и рухнул на землю. Только ноги конвульсивно дернулись пару раз и всё.
Но победу праздновать было рано.