Записки из чемоданаТайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти
Шрифт:
В общем, произошла задержка на этом участке фронта. Остальные успешно продвигались, однако при занятии некоторых населенных пунктов уже стали захватывать стариков и мальчишек 15–16 лет, вояк с «фауст-патронами», которыми подбивали танки.
Как потом удалось установить, оказывается, по приказу Гитлера, который приводил выше, а выполнял его комендант города Берлина генерал-лейтенант артиллерии Вейдлинг*, мобилизовал 15-16-летних мальчишек и 65-летних стариков для отражения наступления русских.
Этих юнцов и стариков обучили стрельбе из ружей, в которые вставлялись кумулятивные снаряды с дальностью до 200 метров, которые должны встречать в лоб идущие советские танки и стрелять по
Кстати сказать, ряд танков на этом деле и пострадали. Такой снаряд в головной части имеет высверленную в заряде воронку. При ударе такого снаряда о броню танка воздух в воронке взрывом очень сжимается и разрывает броню танка. Такие наши снаряды мы с В. Малышевым и Д. Устиновым в 1941 году проверяли на стрельбищах под Москвой.
В конце первого дня наступления я созвонился с Г. К. Жуковым, который сказал, что он дважды говорил со Сталиным. Первый раз днем, доложил, что оборону прорвали и продвинулись до Зееловских высот, а с высот немцы оказывают сильное сопротивление [290] . А второй раз Сталин был уже сердитый, и высказался, что Коневу с юга и Рокоссовскому с севера Ставка дает указание наступать на Берлин.
Мне стало как-то не по себе. Хотелось, чтобы наш фронт один взял Берлин. Я сказал, что надо, по-моему, обойти высоты и двигаться на Берлин, так как настроение бойцов и офицеров исключительно боевое и рвутся на Берлин. Георгий Константинович сказал, завтра прояснится.
290
Зееловские высоты — гряда холмов, высотой 40–50 метров, в 50–60 км к востоку от Берлина. На них германским командованием был создан мощный оборонительный рубеж. Взятие его открывало 1-му Белорусскому фронту дорогу на Берлин. Несмотря на то что при штурме высот Жуковым были применены нестандартные тактические решения, в частности, знаменитый приём с прожекторами, он потребовал от войск значительного напряжения сил и задержал движение фронта на несколько дней.
На следующий день, когда танкисты нашего фронта обошли и двинулись вперед, 8-я армия все еще не смогла прорваться через Зееловские высоты, и лишь 18 апреля к утру немцы не выдержали и начали отступать.
Через сутки мы с В. Д. Соколовским были на КП у командира бригады Шевченко*, и мне В. Д. сказал, что наступление на Берлин Рокоссовскому Ставка отменила. Однако танковые армии Рыбалко* и Лелюшенко*, 1-й Украинский фронт, направились на Потсдам.
После первых четырех дней наступления штаб 1-го Белорусского фронта переместился в населенный пункт Гарай. Это было уже недалеко от Берлина.
Я со своими товарищами разместился с краю деревни, сидел и допрашивал немцев. Вдруг слышу пулеметную стрельбу. Вместе с Тужловым я выскочил на улицу с маузером, грешным делом подумал, что какая-нибудь заблудившаяся немецкая часть решила овладеть населенным пунктом.
На улице я увидел, что наши солдаты пуляют вверх из автоматов, пистолетов, и даже бронемашины тоже открыли огонь. Я подскочил к первой машине, спрашиваю, в чем дело. Мне офицер отвечает: «Товарищ генерал, разведчики наши видели Берлин». Это было 20 апреля. Пока что о Берлине в наших радиосообщениях еще ни разу не сообщалось…
В следующие дни, примерно до 20 апреля, я выезжал на передний край и оттуда наблюдал фабричные трубы и отдельные дома Берлина. Карту Берлина я добыл у одного военнопленного офицера, хотя и замусоленную, но все же по ней следил.
От этого же военнопленного я узнал, ч то Гитлер в последние дни организовал «Вервольф» — диверсионно-террористическую организацию «Оборотень», которые
291
Задачей «Вервольфа» было ведение партизанской войны на территории Германии, занятой союзниками. Весной-летом 1945 г. в разных зонах оккупации было совершено несколько десятков терактов против военнослужащих антигитлеровской коалиции, против новой администрации Германии, взорвано несколько мостов и других сооружений. В целом, однако, ущерб, нанесённый «Вервольфом», был незначительным.
Протез для Геббельса
Когда войска 1-го Белорусского фронта были в 30 км от Берлина, в деревне Губельдорф была задержана немка 28 лет, с чемоданом, в котором были обнаружены мужские ботинки. Причем один ботинок был на пробковом протезе, что и привлекло наше внимание.
Мы выехали в эту деревню и стали выяснять у задержанной, для кого она несет эти ботинки. Вышколенная немка без смущения отвечала, что это она заказала для жениха.
На мой вопрос, что с ногой жениха, она ответила, что одна нога у него короче другой. Тут же был задан вопрос: «Которая?» Немка быстро ответила: «Левая».
Я вынул из чемодана правый ботинок с протезом и говорю, сколько лет вы знакомы со своим женихом, она, смутившись, отвечает: «Три года».
Тогда я, положив перед ней ботинок, сказал, что за три года можно было бы уже знать, что у жениха не левая короче, а правая, и ботинок для правой ноги.
Тут она уж совсем растерялась. Я этим воспользовался и говорю, что мне все известно, куда вы ходили и для кого несете ботинки. Она заплакала и зло сказала, что все равно ничего не скажет. Я о ней ничего не знал.
Пришлось засесть с ней посерьезнее, и удалось выяснить следующее: эта немка являлась секретаршей Геббельса (заместитель Гитлера по пропаганде), работает у него уже более 5 лет. На днях он ей разрешил съездить к родным в пригородную от Берлина деревню и попутно в Берлине взять у сапожника заказ (его ботинки). Она все это выполнила, а вернуться в Берлин не удалось в связи с быстрым продвижением Красной Армии.
Эта упорная немка отвечала, что «не помнит, хромает ли доктор Геббельс», не говоря уже о том, что вначале сказала, что «не знает, как к ней попали ботинки шефа». Большего нам у нее пока не удалось выяснить, но мы её придержали у себя. Вот в таких условиях нам пришлось собирать нужные данные.
«Говорю из Берлина…»
Все-таки нужно сказать, что впечатление, а вернее настроение исключительное — не потому, что наши доблестные советские войска подошли к фашистской столице и вот-вот ее займут.
Эта история имеет место всего лишь второй раз. Первый раз русская армия занимала Берлин во времена Суворова и второй раз — апрель 1945 года. О Берлине я мечтал 4 года, когда возможно удастся захватить Гитлера и его головорезов под Берлином и в Берлине, посмотреть фашистские порядки, которые там существовали, и все-таки самое главное — захватить живым или мертвым кого-либо из числа «фюреров» [292] .
292
Одной из ключевых задач, поставленных Сталиным перед НКВД, НКГБ и СМЕРШ, являлся розыск Гитлера и других нацистских преступников.