Записки из чемоданаТайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти
Шрифт:
Я с напряжением следил за всем процессом из бронетранспортёра. Вот показались первые «министры» с чемоданами и вошли в автобус, за ними ещё пошли, и одна женщина. Это оказалась любовница Лошенцы — пройдохи, журналиста, писателя и т. д., а главное — одного из руководителей и подстрекателей восстания.
Последним вышел Имре Надь. Подойдя к автобусу, где уже все сидели, он поставил одну ногу на подножку и стоит, словно испытывает мои нервы.
Как мне рассказал Прудников, Имре Надь задал по-венгерски вопрос Прудникову, который посмотрел в его сторону и ничего не ответил. Тогда Надь, обращаясь к «пассажирам», сказал: «Это не венгр и шофёр». Вот подлец, на сей раз мнительность его оказалась правдой.
К счастью, сотрудник-венгр,
Когда поехали в сторону советской комендатуры, а не в центр города, «пассажиры» заволновались.
Около комендатуры я вышел из транспортёра, перешёл к автобусу и заговорил по-русски с комендантом города, генералом МВД, Затем дал ему указание, и поехали за город в штаб наших войск, где должны разместиться «министры».
Там они находились два дня, после чего их по просьбе Кадара и Мюнниха и по договоренности с Румынией я отправил в соседнюю страну (в Румынию) для полного спокойствия Венгрии [605] .
После этого я с облегчением вздохнул, донёс начальству, рассказал Кадару и Мюнниху и сказал, что следующий этап — это в ближайшие дни закончим с Корвиным, и спокойно работайте. Те уже стали улыбаться и строить планы.
Практически так и получилось: к 25 ноября мы уже завершили Корвинский район, который больше всех повстанцев сопротивлялся, и я стал помогать венграм восстановить органы госбезопасности [606] .
605
Операция по выводу И. Надя и его окружения (53 чел.) из югославского посольства проходила 22 ноября 1956 г. по согласованию с югославской и румынской сторонами. Ее инициатором выступил именно Серов, убедивший 17 ноября в телефонном разговоре с Маленковым, Сусловым и Аристовым в необходимости такого решения. 23 ноября И. Надь и его соратники были принудительно вывезены в Румынию. Через полтора года возвращены в Венгрию, где преданы суду.
Упоминающийся в записках полковник Михаил Прудников в годы войны командовал диверсионно-партизанским соединением «Неуловимые», за что в 1943 г. был удостоен звания Героя Советскою Союза. Затем долгие годы служил в диверсионном отделе внешней разведки.
606
Уже 8 ноября 1956 г новым министром общественной безопасности ВНР Ф. Мюннихом был подписан приказ об образовании во всех органах полиции политических отделов, которым, по сути, была придана роль прежних структур госбезопасности. На этом настаивал И. Серов, отмечавший, что сотрудники венгерской госбезопасности выполняют «положительную работу в деле изъятия контрреволюционных мятежников» и должны заниматься ей до тех пор, пока лица, «представляющие опасность для нынешнего правительства», не будут изолированы. (Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР М.: Объединенная редакция МВД РФ, 2009. С. 56).
Секретаря горкома партии Будапешта Бела Биску* сделали Министром внутренних дел (вернее, наметили), и я его дней 5 инструктировал. Оказался довольно способным пареньком и всё быстро схватывал.
В городе стал порядок, снабжение населения было организовано, открылись магазины, отменили комендантский час, и я, считая свои функции законченными, позвонил в ЦК Хрущёву и, доложив всё это, сказал, что считаю возможным вылететь. Он согласился и сказал «спасибо».
И я 1 декабря 56 года вылетел.
1 января 1957
Новый 1957 год встречали мы с Верой Ивановной в Кремле, а ребята, Вовка и Светлана, — дома. Всё было хорошо. После приветствия нашего президента
Около 2-х часов ночи меня подозвал Хрущёв и говорит: «Может, мы после встречи Нового года здесь, в Кремле, махнём в Будапешт?» Я говорю: «Можно». — «Ну так давайте, организуйте».
Я тут же пошёл к телефону, заказал в ВВС самолёт и, подойдя к Хрущёву, назначил вылет в 8.00 часов утра. Он согласился. Сказал Вере Ивановне, что утром улетаю, но не сказал куда. Она сморщилась и тоже не спросила.
Прилетели в Будапешт инкогнито. Я, правда, позвонил послу Андропову, который встретил. Разместились в том же особняке.
Когда перекусили, взяли машины и поехали осматривать город. Я рассказал, где что было. Потом поехали к военным (в гарнизон войск генерала Казакова). Там Хрущёв выступил перед офицерами, немного покушали и поехали к себе.
Вечером пригласили к себе на обед Иштвана Доби (президента), который во время всех событий вёл себя скромно, нигде не выступал, правда, и не проявил характера. Затем Мюнниха и Кадара.
Когда собрались за новогодним столом, то стали произносить тосты. Все дело шло хорошо, но когда Хрущёв стал говорить обо мне и о том, какую полезную я проделал работу в Венгрии, то Кадар в конце тоста попросил слово и сказал:
«Я полностью поддерживаю этот тост за здоровье товарища Серова и от себя могу добавить о храбрости и мужестве этого человека, но прошу, чтобы товарищ Серов дал указание освободить из тюрьмы бывшего Секретаря обкома Мишкольца, который выступил против нас и сагитировал на сопротивление зенитный артполк. Я этого человека знаю хорошо. Он такой: на чьей стороне сила, туда и он. Сейчас мы у власти, он нас будет поддерживать».
Речь, как видно, довольно странная, но когда Хрущёв прослушал, то говорит мне: «Раз просит — отдайте, а потом пусть сам и расхлёбывает». Я сказал товарищу Кадару, знает ли он всю его «деятельность», он ответил «знает» и его перевоспитает. Ну ладно, я дал указание освободить, будучи уверенным, что сам Кадар его посадит, так как он всё-таки вредный человек.
В общем, встреча прошла хорошо, и на следующий день улетели в Москву.
Через несколько дней я получил выписку из Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении меня орденом Кутузова I степени за выполнение специального задания правительства СССР [607] .
607
Указ ПВС СССР от 18 декабря 1956 г.
Почти в тот же день мне товарищи, имеющие доступ к начальству, рассказали следующее: Президиум ЦК предложил Министру обороны товарищу Жукову представить Конева и Серова к ордену Ленина. Жуков высказался, что у Серова уже имеется 6 орденов Ленина, а у Конева — только 3.
Поэтому, видимо, не стали спорить с ним и согласились с его предложением. Мне, конечно, всё равно, спасибо, но ведь орденами награждают за проделанную работу, а не для счёта. Ну, Бог с ним, как говорят в народе. Всех сотрудников, которые были со мной и активно участвовали <в работе>, я также представил к боевым орденам, и их всех наградили. Это тоже хорошо!
Похищение кардинала. (Из подготовленного, но не опубликованного интервью И. Серова)
Вопрос: Явились ли события в Венгрии неожиданностью для советского руководства?
Ответ: Масштаб событий был неожиданным, хотя КГБ после снятия Ракоши летом 1956 года неоднократно докладывало об обострении политической обстановки. Но ни посол Андропов, ни КГБ не давали политическую оценку происходящего, и приезжавшие туда специально Микоян и Суслов не могли представить, что в борьбе за власть Имре Надь и Кадар против Гере будут использовать студентов и бывших хортистов.