Записки из чемоданаТайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти
Шрифт:
Сталин И. В. посмотрел на нас и спокойно сказал: «Дурачок этот Гитлер. Мы на Западный фронт вместо Конева назначили более способного и боевого командующего Жукова. Кроме того, скоро прибудут войска с Дальнего Востока, которые направим на Западный фронт, так Гитлер побежит от Москвы, только пятки засверкают».
В этих словах была уверенность Верховного в боевых способностях нового командующего, а также убежденность, что Москву не сдадим немецким захватчикам.
Я потом созвонился с Щербаковым А. С. и поинтересовался, что за приказ изъяли у захваченного немецкого офицера, о котором он доложил т. Сталину. Щербаков А. С. мне рассказал, что в приказе говорится о том, что противник, т. е. Красная Армия уже разбита, и немцы преследуют отходящие части к Москве, и зачитал некоторые места:
«Необходимо обойти Москву с юга и с севера и отрезать пути
Начальник охраны Московской зоны
Я продолжал каждый день ездить на «фронт», т. е. за 20–25 км от Москвы, где стояли части Советской Армии. «Стояли» тоже следовало бы взять в кавычки, так как в последние дни сотни и тысячи солдат и командиров стекались в Москву под разными предлогами. Я в одном из ежедневных сообщений написал об этом в Ставку…
Через несколько дней мне поручили составить план охраны подступов к Москве, имея целью на всех основных магистралях, идущих к Москве, — это на Минском шоссе, на Можайском, на Горьковском, Калининском, Смоленском, Калужском и др. — поставить подразделения пограничников непосредственно за линией фронта с задачей задерживать отходящие части Красной Армии и отдельных бойцов, беспорядочно отступающие или потерявшие управление, затем их быстро формировать и передавать в распоряжение Западного фронта, в то время которым командовал Жуков Г. К.
Я все подготовил, составил карту, указал численность, необходимую для выполнения этих задач, подготовил проект постановления ГОКО, оставил прочерки в тех местах, где надо было поставить фамилии начальников, и послал в Кремль.
В 2 часа ночи ко мне уже вернулся этот документ в виде постановления ГОКО. И, к своему удивлению, я увидел, что начальником охраны Московской зоны обороны назначен генерал-полковник Серов И. А. [106]
Ну что, постановление для меня — закон. Я на следующий день подобрал генералов, знакомых мне по Академии, на должности начальников секторов Московской зоны обороны, выделил имевшиеся подразделения, и к вечеру уже все 8 секторов заняли свои места и приступили к работе [107] .
106
В связи с «необходимостью наведения жесткого порядка на тыловых участках фронта, прилегающих к территории Москвы» постановлением ГКО СССР № 765сс от 12 октября 1941 г. приказывалось НКВД СССР взять под особую охрану зону вокруг столицы (Калинин-Ржев-Можайск-Тула-Коломна-Кашира). Вся она разбивалась на 7 секторов, общее руководство возлагалось на Серова как на начальника охраны Московской зоны. В его оперативное подчинение передавалось 6 тыс. личного состава войск НКВД. (Органы государственной безопасности в ВОВ. Начало. Т. 2. Кн. 2. М.: Русь, 2000. С. 206.).
Приказом Л. Берии № 001495 от 13 октября на штаб охраны Московской зоны возлагалось:
— очистка от всех сомнительных и подозрительных элементов;
— усиление борьбы с дезертирством;
— наведение порядка на дорогах;
— обеспечение фронтовых органов бесперебойной ВЧ-связью с Москвой.
В период с 15 по 28 октября 1941 г. секторами НКВД было выявлено 760 дезертиров, задержано 933 человека «антисоветского элемента», из которых 122 выселено. 214 арестовано, а 597 передано местным органам НКВД. (Лубянка в дни битвы за Москву. М.: Звонница, 2000. С. 80–82, 91–92.).
Кроме того, зоны охраны взяли на себя функции своего рода «заградотрядов»: они должны были останавливать бегущих с фронта солдат. Как пишет далее сам Серов, к весне 1942 г. силами секторов НКВД «было задержано более 300 тысяч солдат и офицеров, отступавших к Москве и бежавших из своих частей». В дополнение к этому перед самым Новым, 1942-м годом, Серову поручили также наблюдение за работой созданных 28 декабря специальных лагерей по проверке и фильтрации командиров и красноармейцев, вышедших из плена или окружения.
107
Приказом НКВД СССР от 13 октября 1941 г. начальниками секторов Зоны охраны НКВД были назначены комбриг М. Богданов (Волоколамский сектор), ст. майор ГБ А. Леонтьев (Можайский), генерал-майор
Ежедневно мне доносили о задержании сотен и тысяч бойцов и командиров, которые запрудили дороги и двигались на Москву. Вообще на некоторых участках я, выезжая на место, наблюдал картину отступавших воинов, которая в значительной мере напоминала описание Л. Толстым 1812 год<а>.
Я для себя установил такой порядок, что утром одевался потеплее и выезжал на определенную трассу. Там я находил начальника сектора и командующего по линии Красной Армии, узнавал обстановку, положение и состояние войск, выслушивал просьбы командиров, оборонявших рубежи, и, возвращаясь в Москву, писал сводку, которая шла Верховному Главнокомандующему, и по ней принимались меры, о чем я в ряде случаев узнавал потом…
И еще я наблюдал, что в те времена — сентябрь, октябрь, ноябрь 1941 года — командиры полков и дивизий мало выезжали на передний край, к бойцам, а находились в 3–4 километрах от переднего края. Поэтому в этот тяжелый момент в жизни войск не могли быстро и оперативно влиять на успешный ход боя или вовремя остановить отступление. А немцы этой нашей растерянностью и пользовались.
Правда, к этому времени Ставка приняла решение подтянуть под Москву до 30 тысяч свежих частей из Средней Азии, Центральной России и из Сибири. Некоторые дивизии уже прибыли и заняли позиции.
Мне пришлось побывать в дивизии ныне легендарного комдива Панфилова*, только что прибывшего под Москву. Проверив сектор, я свернул в одну деревню, откуда все время слышались взрывы снарядов и трескотня пулеметов.
Когда я подъехал к деревне, все было спокойно, но около каждого дома стояла небольшая группа бойцов в 5–6 человек с автоматами. Я, остановившись, разговорился с ними. Они мне рассказали, что немцы вот уже четыре раза за день атаковали эту деревню, но мы не сдаем.
Я спросил: «А кто тут командует?» Мне ответили: тут их «старшой», а кто он — не знают. Я спросил: «Где он?» Мне ответили: «В середине деревни»…
Зашел в дом, там генерал-майор стоял над картой и рассматривал. Я поздоровался и представился. Он сразу надел на себя снятый ремень, подтянулся и стал мне докладывать обстановку.
Генерал производил хорошее впечатление. Это был Панфилов. Когда он дошел до наличия своих войск в дивизии, затрещали пулеметы, стали рваться мины, послышались крики, и во всю прыть по деревне мчались санитарные двуколки. Я выхватил маузер и к дверям.
Панфилов, накинув на себя шинель, — за мной и в дверях, остановив меня за руку, сказал: «Я вас не пущу». Посмотрел на него с удивлением и увидел у него на петлицах шинели четыре шпалы. Видимо, он еще не успел поменять, так как ему только что присвоили генеральское звание.
Я его спросил: «В чем дело?» Он ответил: «Пошлем офицера на улицу, он выяснит обстановку, а рисковать не надо». Ну, я тогда спокойнее сказал: «Пойдемте вместе посмотрим», — и мы вышли. Оказывается, немцы в пятый раз ворвались в деревню и овладели двумя-тремя крайними домами. Наши их контратаковали и отбили дома. Дом, в котором мы были, был следующий, который могли бы захватить немцы.
На улице спокойно стоял капитан из штаба Панфилова, который на мой вопрос «Как дела?» ответил: «Ничего. Если бы туго было, то я прибежал бы вас предупредить». А ведь это «туго» высчитывалось секундами, тогда бы и нам пришлось пускать в ход оружие. На улице валялись трупы убитых немцев вперемешку с нашими.
Я этот привел пример, потому что, когда начальник возле бойцов, то они себя увереннее чувствуют, и их атакуют по пять раз, а они не сдаются и отбивают атаки.
Правда, в дальнейшем ходе войны был приказ Верховного, определяющий, за сколько километров должны находиться начальники и штабы от переднего края, по этому приказу командир дивизии мог быть в 3–4 километрах от этой деревни, но Панфилов был с бойцами, с ними же он потом и погиб, получив звание Героя Советского Союза.
В это же время погиб и Доватор*, командир кавалерийского корпуса, мой однокашник по академии. Но тот глупо рисковал. Выехал на бугор в целях рекогносцировки, а немцы увидели группу бойцов, обстреляли из минометов и убили его. Да еще в придачу несколько человек ранили и убили, когда тело Доватора вытаскивали с этой высоты…