Записки из кармана пальто
Шрифт:
– У вас есть лампочки?
– Нет, у нас книжный.
– Ну мало ли…
Действительно, почему бы в книжном заодно не приторговывать лампочками. Будь у нас все товары, которые требуются забегающим покупателям, мы бы существенно разбогатели на бенгальских огнях, ручках, воздушных шарах, мешках для обуви, туалетной бумаге, ксерокопиях, картинах, рамках и фотоальбомах.
Пожилой мужчина никак не может понять, что такое детский фотоальбом.
– Понимаете, у него картонные странички и младенец нарисован.
– Ну и что, это же фотоальбом?
– Да, несомненно.
– А почему он мне тогда не подойдет?
– Вам нужен обычный, а у нас детский.
– А какая разница? Фотоальбом же.
– Давайте я вам покажу.
– О, ну нет, мне такой не подходит.
А
Выхожу из магазина, и на меня всей своей красотой обрушивается небо. Листья, рисуя в воздухе замысловатые линии, падают с деревьев. Шагаю в противоположную от дома сторону и скоро оказываюсь в центре города. Натыкаюсь на секс-шоп, к которому ведет длиннющая лестница. Следующий кадр: стою и смеюсь. Нет, cекс-шоп для меня не шок и не новость, просто это забавно, что туда надо подниматься по лестнице у всех на виду. Это же не продуктовый, сами понимаете. Не каждый открыт для такого богатства интимной жизни. Может, я в кои-то веки решилась посетить такое заведение, и тут мне предлагается прошагать, будто по ковровой дорожке, к магазину удовольствий, и эти удовольствия отнюдь не сыр с молоком. Неудобно. Мало того что при свете дня ты должен признаться прохожим в своих интересах, так еще и нужно одолеть эту лестницу с независимым видом. Не всякий скажет, что хочет купить себе надувную попу или пусть даже просто презервативы. Кажется, тема секса у нас открыта не совсем и не у всех.
Город меняет одежды. Из лазурного переодевается в лиловатые оттенки заката, а я, проголодавшись, покупаю пиццу и устраиваюсь с ней на скамейке. И тут прилетает товарищ голубь.
Как известно, голубиная братва подваливает толпой, но есть у них вожак, самый задиристый, за которым понтят все остальные. Словом, этот друг любезный меня порядком смешит и даже пугает. Покрутившись возле меня на тротуаре, он понимает, что так ничего не добиться, и взлетает мне на коленку. Как человек, боящийся близких контактов, я дергаюсь, но голубя это не смущает. Таким образом, я кормлю его с руки тестом, но ему и этого оказывается мало, он придвигается ближе и… откусывает у меня прямо от пиццы! Мне становится смешно и жутко одновременно. В природе что-то происходит. Голуби сошли с ума и готовы чуть ли не в рот тебе залезть, лишь бы ухватить свое. Динамика современности не проходит даже мимо птиц.
Пока вожак ест у меня на коленях, его клика рассаживается вокруг меня почетным караулом, так что я чувствую себя повелительницей голубей. И это было бы смешно, если бы не было так стра(ш)нно. Слышь, пицца есть? А если найду?
Позже, отряхнувшись от шока и крошек, я пускаю по городу почетный круг и залезаю в трамвай. «До чего техника дошла!» – думаю я, когда мой взгляд натыкается на зарядный разъем для телефона на поручне. И вайфай, и зарядка, и кондиционер! Просто мини-отель со всеми удобствами. Только соседей многовато. М-да…и кондуктор, затеявшая скандал со старушкой, не желавшей платить. «ЖКХ плати, налоги плати! Совсем обалдели!» – возмущается эта злостная нарушительница, расталкивая объемными авоськами ближайших пассажиров. «Не платим – выходим», – упирается кондуктор, не желая понимать старушек и замечать меня с моими зажатыми в ладошку монетками. Тем временем пассажиры вступаются за бабушку и собирают ей денег на проезд. Я думаю, стоит ли мне поучаствовать в благотворительности, но решаю, что в другой раз. Всегда найдутся те, кому нужно помочь рубликом. Хотя рубликом в наше время не обойтись, ведь даже клошар недавно пристыдил мое скромное подаяние – что так мало? Инфляция не щадит никого…
Нарезая на работе визитки, я краем уха слышу, как женщина по телефону нанимает продавца в пекарню. И тут мне вспоминаются мои походы на собеседования и вся их идиотичность. Ну разве не странно, не будучи актрисой, идти и разыгрывать сценку под названием «Я мечтаю у вас работать»?
«Кем вы видите себя через пять лет в нашей компании?» Для меня это был вопрос на засыпку, потому что хотелось спросить встречно: а почему вы уверены, что я через пять лет все еще буду в вашей компании?
Кем я себя вижу? Скажешь «директором» –
Но прежде чем получить разрешение на участие в этом спектакле, сначала нужно составить себе похвальный лист, что тоже сомнительная идея. «Назовите свои хорошие качества». Как вообще можно говорить о своих хороших качествах? Попахивает бахвальством. Странно сказать о себе «я сообразительный». А вдруг в критической ситуации я затуплю? А если опоздаю, а уже написала «пунктуальная»? Слова не скажут больше, чем дела, но пока ты должным образом не похвалишь себя… И вот ты в офисе, где тебе предлагаются стол, пятнадцатиминутный обед и телефон, который к концу дня должен раскалиться от моих звонков и от посыла меня людьми на три буквы. Вы что, думаете, это работа моей мечты? Вообще ни разу. Так зачем играть этот дурацкий спектакль, где никто никому не интересен и не говорит правды, потому что того требует этикет? Работодатели вечно ищут идеальных сотрудников, готовых работать на энтузиазме и растворимом кофе с утра до ночи, а неидеальные работники ходят на собеседования, где, скрывая зевок и унылое улыбало, делают вид, что им безумно интересно сидеть в офисе с видом на кладбище.
После приходишь домой и включаешь «Бриджит Джонс» на том моменте, когда на очередном собеседовании она называет в качестве причины увольнения «я переспала с боссом». По-моему, это лучшее резюме.
В момент моих раздумий в магазин бочком заходит подросток. Мнется.
– Мне надо спросить, – мямлит он.
– Ну, говорите, – подбадриваю я его.
– Мне стремно, – говорит он, опуская глаза. – У вас тут есть работа?
Ах вот оно что.
– Нет, – отвечаю я с сожалением. Хотелось бы помочь подростку.
Под вечер в пустой магазин заваливается наркоман.
Пока он крутит глобус и разговаривает сам с собой, я задумываюсь: к наркоманам люди относятся с презрением – мол, докатился, сидит на игле. Но общество тоже сидит на многих иглах – например, информации, – однако это не считается опасным и никто не скажет, что это дурная наклонность. При этом социальная жизнь наркомана, который играется с глобусом, уже сочтена. Что ж, он выбрал очевидный и короткий путь самоубийства, но, может, это и лучше. Пытаюсь вежливо отобрать у него глобус и выпроводить. В конце концов уходит, но через пару минут слышу стук в стекло – машет, счастливый, с улицы. Недолгий путь ему на улице. Впрочем, моя ли печаль?..
Позже сама оказываюсь на улице. Отблески светофоров сливаются в лужах – прошел дождь. Свежо… Долго стою на переходе. Горит красный – наша жизнь. Красный – страсть, динамика, деятельность, дороги, дороги, дороги. «Не спеши, а то успеешь», – сказал кто-то однажды. Но как не спешить, если горит красный? Надо успевать жить. Успеть узнать. Столько всего успеть сказать. Загорается желтый – ждите. Подумайте. Передохните. Вдох-выдох. Взвесьте, оцените. Не спешите, выбирайте. Живите с удовольствием. Загорается зеленый, и тут же появляется секундомер. Держитесь отчетности. Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… Дышите, но не забывайте двигаться. Лет до конца остается все меньше. Двадцать три… Возможностей для самореализации, для любви и для дружбы остается все меньше. Девятнадцать… Не паникуйте.