Записки из тайника
Шрифт:
Поддержка Хрущевым новых взглядов на военную доктрину Советского Союза, в которой приоритеты отдавались ракетно-ядерному оружию, пугала таких, как Варенцов. Как отмечал в своих «Записках» Пеньковский, некоторые из авторов статей в специальном выпуске «Военной мысли» выходили за рамки философии ядерного сдерживания, которую проповедовал Хрущев. Они ратовали за нанесение упреждающего ядерного удара и рассматривали его как средство проведения превентивной войны. Генералы старшего поколения не были настроены проамерикански — просто проявляли в этом вопросе осторожность. Они понимали, что опасно говорить о нанесении упреждающего удара, когда Советская Армия еще не располагала
Пеньковский придерживался тех же позиций. В 1961 году, прочитав впервые статьи сборника, он понял, что изложенные в них мысли военных стратегов выглядят зловеще. Получалось, что Советский Союз должен был действовать по принципу «сначала срази наповал, а потом начинай задавать вопросы». От возможности такого подхода к решению международных споров волосы на голове могли встать дыбом, а о том, что это шло вразрез с курсом СССР на мирное сосуществование, о котором трубила советская пропаганда, и говорить не приходилось.
Ознакомившись со статьями и поняв их суть, Пеньковский пришел в ужас. Он знал о самодурстве Хрущева, его командных замашках, которые порой приводили Варенцова и других генералов в полное отчаяние. Теперь он убедился в том, что ужасающей мощи оружие, которым бряцал Хрущев, может быть использовано для нанесения упреждающего удара, что в конечном счете вело к превентивной войне. Пеньковский вторил словам Варенцова и других генералов о том, что такой авантюризм бросит мир в термоядерное пекло, уцелеть в котором никто уже не сможет. Балансируя на грани войны, Хрущев демонстрирует безрассудство, граничащее с полным помешательством. Первый секретарь ЦК КПСС, угрожая мнимым превосходством военной мощи страны, вел себя как военный преступник, отчаянно блефовал.
Как офицер-разведчик, более или менее представлявший жизнь за границей, Пеньковский был на сто процентов убежден, что никакая агрессия со стороны западных стран Советскому Союзу не угрожает. Он все меньше и меньше доверял тому, что говорило его собственное руководство. И в 1961 году, как вы помните, никому и в голову не приходило, что Хрущев может быть когда-нибудь низвергнут и тем более что это произойдет уже через три года.
Нет сомнений в том, что опасность авантюрной политики, которую Хрущев проводил на международной арене, а также скептицизм друзей в отношении действий советского руководства побудили Пеньковского работать на иностранную спецслужбу. В своих «Заметках» он приводит факты гнусного обращения с преданными родине офицерами. Как военный специалист, Пеньковский не был противником модернизации советских вооруженных сил. Его технические знания как нельзя лучше соответствовали бы новой, оснащенной ядерным оружием армии. Но Пеньковский был решительно против жестокости по отношению к кадровым офицерам, с которой проводилось их увольнение из рядов Советской Армии, против мизерных пенсий, которые назначались кадровым военным, вынужденным искать себе место в непривычных для себя условиях. Во всех бедах отправленных на гражданку военных Пеньковский, как и большинство его друзей, винит Хрущева. «Контроль за армией он установил жесткий, и мне, как служащему Генерального штаба, больно об этом говорить», — с чувством горечи пишет советский полковник.
Пеньковский рассудил так: если Хрущев предает армию, то он предаст и его. Приняв решение работать на иностранную разведку, он отнюдь не преследовал цель расшатать существующий в его стране режим. Как, впрочем, и у Ленина, когда тот призывал немцев воевать против царя. И кроме того, необходимо помнить о различии двух характерных для России понятий: народ и начальство, то есть
Когда об аресте Пеньковского стало известно на Западе, некоторые предположили, что советский полковник являлся членом подпольной организации высших офицеров Советской Армии, выступавших против Хрущева. Однако, как мы знаем, никакой подпольной организации не было и в помине. Наивно полагать, что Пеньковскому хоть на миг могла прийти мысль о привлечении к шпионской работе кого-нибудь из своих знакомых, но в том, что в Советском Союзе было много противников существующего режима, сомневаться не приходилось. И свидетельством тому могут служить «Записки» Пеньковского, писавшего о растущем недовольстве в среде советских генералов.
Теперь уже известно, что недовольство военных внесло ощутимый вклад в смещение Хрущева со всех его постов в государстве. Уже в октябре 1961 года маршал Малиновский хотя и косвенно, все же подверг критике военную политику Хрущева. И вот в октябре 1964 года плотину всеобщего недовольства Хрущевым прорвало, и его политика канула в небытие. Огромная армия с обычными средствами вооружения сохранилась, а о ракетах и целесообразности упреждающего ядерного удара по противнику говорить почти перестали.
В начале 1965 года в прессе стали появляться статьи, написанные военными, в которых те весьма нелестно отзывались о Хрущеве и его военной политике. «Непродуманной и ошибочной» назвал ее в газете «Красная Звезда» маршал Захаров, новый начальник Генерального штаба. Большинство военных понимало, что основывать всю оборонную политику страны на использовании межконтинентальных баллистических ракет опасно. «Советский Союз может втянуться в затяжную войну», — писал в феврале генерал Штеменко. Таким образом, стало очевидным, что стратегия упреждающего удара по противнику не находила единодушной поддержки советских вооруженных сил. В другой передовице газеты «Красная Звезда», вышедшей в январе 1965 года, говорилось, что Вооруженные Силы Советского Сбюза стали жертвой военных планов, разработанных «людьми с куриными мозгами».
Что ж, это очень похоже на то, что писал Пеньковский.
Глава VI
АРМИЯ ХРУЩЕВА
В День Победы, 9 мая 1961 года, Хрущев присвоил очередные воинские звания 372 маршалам и генералам. Об этом было объявлено в газетах, однако о новоиспеченных генералах ничего не сообщалось — полковники были произведены в генералы секретно. Шестьдесят генералов стали полными генералами, генерал-лейтенантами и генерал-майорами, а более трехсот полковников получили звание бригадных генералов. Сергею Сергеевичу Варенцову присвоили (наконец-то) звание Главного маршала артиллерии. Мой родственник, Валентин Антонович Пеньковский, был удостоен ранга полного генерала.
Из числа персонала ГРУ одиннадцать человек получили повышение. Это — Кореневский, начальник информационного управления, который стал теперь генерал-майором, Холопцев, его заместитель, получивший то же звание. Также были повышены в звании: Чижов, заместитель начальника 3-го управления, Майоров, секретарь партийной организации Военно-дипломатической академии, Леонтьев, который в настоящее время находится в Германии, В.И. Судин (судя по всему, скоро уедет в Турцию), Патрикеев, Внуковский и другие.