Записки из тайника
Шрифт:
В Москве немедленно отреагировали на его письмо — советское посольство в Лондоне обязали привести в порядок могилу Карла Маркса, а Пеньковскому за проявленную им бдительность объявили благодарность. В результате на кладбище был наведен порядок, а к полковнику, написавшему письмо Хрущеву, в советском посольстве стали относиться с большим уважением.
Всего дважды посетив открытое общество, Пеньковский увидел в нем то, что вызвало у него восхищение и недовольство советским режимом, державшим своих граждан на казарменном положении. «Бедный мой народ, бедный мой народ!» — воскликнул Пеньковский, когда в апреле вместе с Винном впервые посетил лондонский магазин. Тогда его
Он восторгался Лондоном и любил по нему бродить, восхищаясь величественной архитектурой. По консервативным меркам Пеньковский одевался хорошо. Он умеренно выпивал — за вечер несколько бокалов вина, но, несмотря на это, очень любил компании. Выкроив время, Пеньковский даже взял несколько уроков танца и освоил основные движения твиста и ча-ча-ча.
В Москву он вернулся 10 августа, где его уже ждала благодарность начальства. В письме на имя Гвишиани полковник Павлов высоко оценил работу, проделанную Пеньковским в Англии. Сотрудники западных разведок тоже остались весьма довольны. На суде обвинитель сказал: «От представителей иностранных спецслужб Пеньковский получил новые задания, в которых основной упор делался на сборе секретной информации о состоянии советских вооруженных сил, ракетных войск, о группе советских войск, находящихся в Германской Демократической Республике, и о ходе подготовки к подписанию с ней мирного договора».
Во время пребывания в Лондоне Пеньковский выяснил, какие бумаги ему необходимо оформить, чтобы получить как английское, так и американское гражданство, и заручился надежной гарантией, что, перебравшись на Запад, он будет обеспечен хорошо оплачиваемой работой. Два года спустя сотрудники КГБ нашли в его квартире две фотографии, сделанные в Лондоне. На одной Пеньковский был в военной форме полковника армии Великобритании, а на другой — Соединенных Штатов.
Все это дает основания полагать, что советский полковник решил окончательно порвать с советской системой и перебраться на Запад. Пеньковский не просто хотел помогать Западу — он мечтал стать частью свободного общества. Никогда его мысли еще не были так далеки от Москвы, как тогда.
Однако ему все-таки пришлось вернуться на родину. О глубине омерзения, которое он испытывал к режиму, установившемуся в Советском Союзе, можно судить по его последующим донесениям. Из них становится ясно, почему у такого преуспевающего офицера, каким являлся Пеньковский, смогла зародиться ненависть к Хрущеву. Пеньковский не только осуждал меры, которые тот принимал в отношении Советской Армии, но и насаждаемую им в стране идеологию. С годами чувство неприязни к первому человеку Советского государства и его окружению у Пеньковского только окрепло, а желание борьбы с ними переросло чуть ли не в навязчивую идею.
Глава V
КУЛЬТ ХРУЩЕВА
Интересно наблюдать за высокопоставленными советскими чиновниками, когда они находятся в кругу близких им людей. На трибуне и в семье за рюмкой водки они совершенно разные. Они очень похожи на персонажей гоголевских «Мертвых душ» и «Ревизора». Ясно, что описанные классиком «герои» с наступлением «советского периода» не исчезли. Я бы сказал, что сейчас их даже больше, а образы их стали еще выразительнее бросаться в глаза.
Таких коммунистов, как те старые большевики, которые в подполье готовили революцию, уже не осталось, а основоположники марксизма-ленинизма умерли еще раньше. Среди моих друзей, являющихся членами партии, нет ни одного, кто верил бы в коммунизм. Они, как и я, задаются вопросами:
Много месяцев назад у меня состоялся интересный разговор с моим старым другом, преподавателем основ марксизма-ленинизма. Мы обсуждали фундаментальное учебное пособие по этому предмету: «Новая история Коммунистической партии Советского Союза». «Бедная история КПСС! — воскликнул тогда мой приятель. — Сколько же раз ее переписывали!»
Сам же я читал «Историю КПСС» в нескольких изданиях: под редакцией Кнорина, Ем. Ярославского, ЦК ВКП(б), то бишь Сталина, а последнее — ЦК КПСС (Хрущева). Почему все они получились такими разными, приходится только удивляться. В одном издании книги Тухачевский и Гамарник — враги и иностранные шпионы, тогда как в другом их провозглашают патриотами своей родины и выдающимися полководцами. В одном из них Сталина называют отцом народов, а в другом — преступником и убийцей. Вчера еще никто не знал, что Хрущев защищал Сталинград, а теперь ему присвоили звание «Герой Сталинграда»…
Эти несуразности мой собеседник объяснил предельно просто: «Как известно, нашу партию основал Ленин, который продолжил дело Карла Маркса. Однако после его смерти у руля нашего государства оказались враги и предатели. Давай посмотрим на список наших партийных лидеров в строгой исторической последовательности. Кем они были?
Троцкий — иностранный агент и наймит империализма.
Зиновьев — предатель интересов рабочего класса.
Бухарин — правый оппортунист и двурушник.
Рыков — враг народа.
Каменев — саботажник и раскольник.
Пятаков — предатель интересов рабочего класса.
Раскольников — оппозиционер.
Ягода — враг и предатель.
Ежов — ярый антикоммунист.
Тухачевский — предатель родины и иностранный шпион.
Гамарник — просто враг.
Берия — империалистический агент и предатель.
Сталин — преступник.
Молотов — противник линии партии.
Маленков, Каганович, Булганин — просто противники.
Шепилов — двурушник.
Жуков — враг Хрущева.
И т. д. и т. п.».
Мой приятель умолк, а спустя некоторое время добавил: «Только Хрущев, враг нашего народа, остался еще неразоблаченным».
Я даже не знал, что ему на это сказать. Все было так просто и очевидно. Я всегда считал, что наша история пишется по заказу, но никогда и ни от кого еще не слышал столь ясных объяснений. Думаю, что теперь каждому человеку в нашей стране понятно, на кого мы работаем и особенно — служим. Вот поэтому я и решил оказывать услуги Западу.
Я вступаю в ряды активных борцов с прогнившим, двуликим режимом, который именуется «диктатурой пролетариата», или советской властью. Да, это диктатура, но только не пролетариата, а небольшой кучки людей. Они обманывают мой народ, который по незнанию и наивности гнет на них спину. Простые люди, возможно, никогда не узнают правды, если я со своими единомышленниками не раскроем им глаза. Я хочу быть со своим народом и делить с ним радость и горе. Хочу, чтобы старые мои друзья оставались со мной, а не сторонились меня. Хочу служить простым моим согражданам, а не кучке высокопоставленных лиц. Отныне я становлюсь солдатом другой армии, истинно народной. Уверен, что я не одинок — таких, как я, много. Однако мы все еще таимся друг от друга и поэтому боремся в одиночку. Но придет час, когда мы откроем наши сердца, объединимся и будем служить подлинно народной власти, а не кучке партийных боссов.