Записки лётчика-истребителя
Шрифт:
Это была оригинальная сцена.
Мы стоим, а рядом летное поле, где летчики вылетали на ЛаГГ-3, там же находился командир 17 иап майор Дервянов. Оценив ситуацию, он подбежал к командующему и стал докладывать: «Товарищ генерал, я просил сменить их», а Красовский кричит: «Молчать! Вечером расстрелять их и мне доложить». Хитрый Дервянов четко повторяет: «Есть вечером их расстрелять и вам доложить». После этого Красовский дал команду по часу сидеть в самолете техникам и по часу летчикам. Но, увы! Только он уехал, как мы опять сели в самолеты и до темна дежурили, уже не вылезая из самолетов. С наступлением темноты, наконец, пришли наши сменщики.
Несмотря на усталость, ночью мы почти не спали, ждали когда нас поведут на расстрел, но это мероприятие не
В течение двух дней летчики 17 иап принимали самолеты, кое-что рассказали нам о вооружении и летно-технических данных. Дали посидеть некоторое время в кабине самолета, присмотреться к земле, оценить, какое будет положение самолета при посадке.
Авиаполки в то время начали формироваться из двух авиаэскадрилий, а не трех, как было до войны. Так был сформирован и 17 иап в составе 22 самолетов: по 10 самолетов в аэ и 2 самолета управления — командира полка и его заместителя по летной части.
Не помню, какого числа августа месяца мы поэскадрильно взлетели, правда, еле собрались в строй и взяли курс на Ворошиловград, произвели посадку. Но, увы! Горючего в Ворошиловграде не было и лишь на следующий день нам заправили самолеты и мы перелетели в район Харькова, где на полевом аэродроме возле города Богодухова произвели посадку.
После приземления погода ухудшилась и вновь наше звено поставили дежурить в готовности № 1, а спустя минут десять я увидел с КП ракету на вылет и сразу запустил мотор. Ибрагимов и Сергов никак не могли запустить моторы и я взлетел в одиночку. В полете перехватил несколько наших транспортных самолетов Ли — 2 и… потерял в воздухе ориентировку. Пришлось ее восстанавливать: вышел на Харьков и от него стал выходить на Богодухов, взял было карту, чтобы сориентироваться, но ее вырвало из кабины. Запомнил, что курс на Богодухов примерно 330°, кроме того увидел с воздуха железную дорогу Харьков Богодухов. Подлетая к Богодухову я узнал его и взял курс на аэродром, зная, что он в 10 км от города на колхозном поле. Из-за плохой погоды я выскочил на эту площадку на малой высоте, узнав ее по нахождению на ней самолетов, сделал заход и произвел посадку. Меня сильно отругал командир полка, за то, что вылетел без командира звена. Этот полет пошел мне на пользу, немного освоил в воздухе самолет и был этим очень доволен. Ведь это был уже пятый полет на ЛаГГ-3, я даже делился с другими летчиками своими ощущениями о его поведении в воздухе.
Сейчас с тайной гордостью вспоминаю этот случай, давший мне право называться воздушным бойцом, желавшим драться с врагами Родины. Тогда я отдавал себе отчет, что из-за плохой погоды мог вообще не вернуться на аэродром, не знал, где запасные аэродромы, мог при вынужденной посадке разбить самолет… Но в то время я о себе не думал, как не думал и о последствиях.
Через пару дней погода восстановилась и мы улетели в район города Нежин, под Киев, на аэродром со странным названием Володька — Девица. С этого аэродрома начали вести боевые действия, вылетая в районы Киева, Чернигова и дальше.
В один из тех дней мы дежурили звеном на аэродроме в готовности № 1 и заметили три немецких самолета, шедших прямо над нашим аэродромом на высоте тысячи метров. Я быстро запустил мотор и, взлетев, стал их догонять. И надо же! Что-то случилось с мотором — начались перебои, стук, пошел дым. Пришлось вернуться, как сел — ума не приложу. Когда вскрыли капоты, оказалось, что мотор сгорел.
Прошло много времени с тех пор и сейчас, когда я вспоминаю тот случай, какая-то дрожь охватывает меня, удивляюсь, как я тогда уцелел и как смог произвести посадку на свой аэродром! Скорее всего удалось мне это за счет мгновенно
На другой день мне дали приказ принять самолет в другой эскадрилье и в составе звена вылететь в район Кременчуга. Ведущим был зам. командира полка, воевавший в Испании майор Георгий Семенов. Своими ведомыми он взял лейтенанта Ивана Доценко и меня.
Задача наша была обеспечить нанесение бомбового удара самолетами И-15 по немецким войскам, которые прорвались через Днепр.
Вышли на цель в районе севернее Кременчуга. Самолеты И-15 начали штурмовать колонны немцев и тут нагрянули истребители врага. В этом воздушном бою мною был сбит первый немецкий самолет — им оказался истребитель Me-109. Удалось подбить и еще одного, который пристроился сзади к нашему самолету И-15, вел по нему огонь и даже отстрелил часть нижней консоли. Я заметил его сверху — сзади, немедля перешел в атаку, открыл огонь с дистанции 40–50 метров. Самолет противника сразу задымил и со снижением пошел за Днепр. В то время летчики наши были еще тактически неграмотны, плохо обучены, ведь юркий И-15, освободившись от бомб, мог вести воздушный бой, уж во всяком случае маневрировать, а летчик по прямой пытался уйти от атаки истребителя Me-109. Мало было у нас грамотных по тому времени командиров и в этом одна из причин того, что так безбожно били нас тогда немцы, как на земле, так и в воздухе. А летчикам, которые участвовали в боях, было запрещено делиться опытом — все держалось в секрете.
Что осталось от того полета — благодарность летчика, которого спас от Me-109, ибо еще мгновение и он его поджег бы, кроме того в том воздушном бою я открыл счет сбитых мною самолетов противника. Из трех наших самолетов был исправен только мой, а у других двух не стопорился дутик. В силу этого мне приходилось одному сопровождать девятки бомбардировщиков СБ в район Кременчуга, где они бомбили переправы через Днепр. Сколько было потеряно наших самолетов СБ, главным образом от огня немецкой зенитной артиллерии, вспомнить страшно. Ведь летали они днем, в плотных строях, на высоте 1500 м, легко загорались… Еще одну победу довелось одержать в вылете на сопровождение бомбардировщиков Су-2. Взлетев, я набрал высоту 2500 м и сразу же возле аэродрома заметил рядом справа бомбардировщик Ю-88, перешел в атаку, расстреливая противника «по-научному», как учили: вначале открыл огонь по стрелку, затем по моторам. Неприятельский самолет задымил и сел на нашей территории, неподалеку от аэродрома базирования.
Вернулся я на аэродром и некому даже доложить о своем успехе. Майор Семенов улетел в Нежин. И оставался я один из звена с исправным самолетом, воевавший против всей Германской империи под городом Кременчугом. Только два летчика из дивизии Демидова видели мой воздушный бой и похвалили меня после посадки. Кто они — не знаю, помню, называли меня молодцом и трясли руку, а один добавил: — «Мы не стали мешать».
Вечером на У-2 из Нежина прибыли летчики 17 иап Ибрагимов и Сергов, но обстановка на нашем направлении к тому времени складывалась весьма неблагоприятно, немецкие танковые колонны прорвали фронт и развивали наступление.
Некоторые летчики дивизии докладывали, что видели идущую с юга танковую колонну, но командование 15 иад не верило этим сведениям, мол, это наши танки. Враг не оставил времени на выяснение — налетели немецкие бомбардировщики, вышли на границу аэродрома танки, их огонь корректировал Хе-126 и все, что было на летном поле, немцы уничтожили. Это была трагедия, хуже ничего не придумаешь чем то, что допустило руководство 15 иад.
Мне, Сергову и Ибрагимову как-то удалось сесть на грузовик отступающих пехотинцев и уехать подальше. В момент нападения на аэродром мы были на его северной дальней окраине, что и спасло нас от гибели. Из-за воронок взлетать самолетам было уже нельзя и танки расстреливали их в упор, больно было смотреть.
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
