Записки мертвой души
Шрифт:
время ослепла. Когда снова смогла видеть, я была шокирована. Передо мной
стоял сам Дьявол в истинном обличии. Мне стало дико страшно. Его энергия
не могла не подчинять. И как бы я не хотела этого делать, но мне пришлось
склонить голову. Я с ненавистью разглядывала его огромные ноги, чувствуя
себя рабыней.
— Целуй мои ноги, тварь, — прогремел его голос, заполняя своей мощью всю
комнату.
Я не собиралась этого делать ни в коем случае,
сидела и смотрела на его ноги, прибитая какой-то силой к полу, не в
состоянии даже пошевелиться. Это было похоже на паралич. Я могла думать
и чувствовать, но я не могла шевелиться. Если только наклониться к его ногам
и поцеловать их. Но я не буду этого делать. Ни за что.
— Не хочешь, значит? Ну, хорошо. — Ударил меня этой самой ногой в живот.
Шрамы! Раны уже затянулись, почти не болели. Я упала на спину,
зажмурившись от боли и тяжело дыша. Я не переживу ещё одного
кровотечения. Значит, пришло моё время умирать. Накидка снова намокла,
кровь потекла по животу вниз. Я прижала рукой раны, но толку от этого особо
не было. Слёзы покатились по щекам, унижая меня ещё больше. Люцифер
подошёл ко мне и наступил на горло своей огромной ногой так, что пальцы
касались моих губ. Я зажмурилась ещё больше, отворачивая лицо, но он
надавил ногой сильней, и я не смогла даже дышать.
— Целуй.
— Нет, — прохрипела я, почти задохнувшись.
— Ты такая красивая сейчас, Ольга. Хочешь посмотреть на себя? — спросил
он, и в его руках появилось зеркало.
Моим глазам предстало страшное зрелище. Лицо было синим от нехватки
воздуха, а глаза налились кровью.
— Может, ты считаешь себя недостаточно красивой? Давай добавим пару
шрамов на твоё прекрасное личико, — произнес тоном маньяка, и зеркало в
его руках сменилось ножом. —Смотри, как я сейчас аккуратно проведу по
твоей некогда идеальной коже лезвием. — Надавил ножом на щеку,
разрезая кожу, и прочертил линию от виска до подбородка.
Я закричала, дергаясь всем телом и пытаясь вырваться. Он ослабил давление
ноги на горло, и я смогла вдохнуть, что принесло новую порцию боли. Нож он
вытер об мои волосы, и снова поднёс к лицу.
— Ещё один шрам? Или по старому пройтись на второй раз, для закрепления
результата, чтобы точно остался глубокий и страшный шрам, который никогда
не сойдёт с твоего красивого личика? — спросил он и, наклонившись к моему
лицу, поцеловал.
Его язык безжалостно вторгался в мой рот, раздваиваясь внутри и жаля
словно кислота. Он кусал мой язык до крови, протыкал губы своими
клыками.
ответ, боясь ответных действий. Засунув напоследок свой раздвоенный язык
мне чуть ли не в самое горло, он отстранился.
— Какая ты вкусная. Столько ненависти и страха. Столько злости и ярости. Ты
потрясающая, детка. Что же будет, когда я войду в тебя? — сказал он с
предвкушением. — Целуй, и мы , наконец-то, займёмся делом.
Я, молча, смотрела на него, до последнего не желая унижаться так сильно.
Кровь стекала с щеки мне в рот и на пол. Какое-то кровавое безумие. Я была
в крови с ног до головы, и всё равно не умерла. А так хотелось!
— Тянешь время? Хорошо. Поворачивай лицо. Поставим ещё одну метку. —
В его руке снова появился нож.
— Не надо! — крикнула я, доведённая до полного отчаяния. — Я всё сделаю.
— Конечно, сделаешь. Только мне всё равно хочется увидеть твою кровь.
— Тебе, что, мало? Я и так вся в ней!
— Ты опять за своё? Ко мне рабыни обращаются на «вы» — это раз. И
Повелитель — это два. Повтори.
— Повелитель и на «вы», — неохотно повторила я, понимая, что лучше
подчиниться.
— Отлично. Целуй пальцы.
Я поцеловала большой, и меня чуть не вырвало от отвращения.
— Не так. Бери в рот и облизывай. Каждый. И если тебя вырвет — начнёшь
всё сначала.
Эта перспектива меня не впечатлила, поэтому я старательно вылизывала
каждый палец, обсасывая его со всех сторон. Сказать, что это было дико
противно и унизительно — не сказать ничего. Я очень надеялась, что он не
ходил по всяким грязным местам, и, будучи повелителем, сидел на троне.
Сдерживать рвотный рефлекс было не так уж и сложно, если представлять
вместо его пальцев мороженое. Но я решила, что обязательно засуну два
пальца в рот, как только вернусь в подвал. А ещё почистить бы зубы после
его, так называемого, поцелуя. Когда я закончила, он лизнул мою рану,
доставляя новую порцию боли. Как будто по свежему мясо прошлись
раскалённым железом. Но я молчала, лишь сжимая руки в кулаки.
— Какая хорошая девочка! — сказал этот изверг ласково и, подняв меня на
руки, кинул на кровать.
Я уже не чувствовала своего тела. Ноги щипало в местах ожогов, лицо просто
онемело, и лишь порез горел огнем. Живот тоже болел. Ощущение было
такое, будто боль была в каждой клеточке моего тела. Она была даже у меня
в голове, она кричала, оглушая меня. Люцифер это видел, и мои мучения