Записки на кухонном полотенце
Шрифт:
– Ну вот мы и на родине, – радостно улыбнулся мой любимый муж, стоя у трапа, вдыхая полной грудью сладкий воздух отечества, и прижимая меня к себе крепкой рукой. – Ты самая красивая, – шепнул он мне на ухо, – Этой девчонке из самолета до тебя, как до луны. Люблю тебя.
– И я тебя, – ответила я, тая от счастья.
Часть 8. И дым отечества нам сладок и приятен
– Нет, ну ты подумай, какие, а? – гнусил Гоша, загружаясь в аэроэкспресс –
– Ага, ага, – соглашалась я, желая успокоить супруга. – Звери просто.
– И такси, где они такие цены взяли? – кипятился муж, втискиваясь в сиденье электрички. – На ролс – ройсах ,поди, возят.
– Ага, – опять закивала я головой, как китайский болванчик, глядя на брызжущего ядовитой слюной любимого.
– Ладно, вздремну-ка я, устал что – то, – хмыкнул Гоша, смеживая веки.
– Гош, давай лучше в окно посмотрим, – в ужасе, заканючила я и заозиралась по сторонам, вспомнив несчастных с нашего рейса.
– Чего там смотреть-то? Ладно. Эх, чайку бы, – размечтался благоверный и пообещал – ну ничего, сейчас до гостиницы доберемся, я нам заварю. Хорошо хоть пакетики чайные не отобрали, сатрапы. Муж у тебя умный, спрятал чай в пакет с носками, туда-то уж точно не полезут.
– Гош, ты не ругайся только. Я кипятильник выкинула. А давай тебе чайничек купим. Ма-а-асенький такой, электрический. Я на одном сайте видела, – замела я хвостом, пытаясь предотвратить, надвигающийся ураган имени любимого супруга. Он, однако, и глазом не повел.
– Ничего, – хитро улыбнулся муж и достал из своей сумки циклопических размеров кипятильник, способный согреть тысячелитровую цистерну воды.– Зная твою натуру, я подстраховался. И гантельку тоже, кстати, взял.
– Молодец, – вырвался из моей груди обреченный вздох.
– Сейчас в гостиницу, а потом в спорт бар, какой – нибудь, – фонтанировал идеями муж. – Завтра по Москве пробежимся и к твоим, в Волжск. Там дня три побудем, на рыбалку с тестем сгоняем, пельмешек поедим маминых. Ты, кстати, родителей то предупредила, что мы к ним с визитом?
– Нет, – икнула я.
– Ну и правильно. Сюрприз будет, – обрадовался Гоша, и уставился в окно, разглядывая стремительно проносящийся мимо пейзаж. – Да, красота. У нас таких просторов днем с огнем не сыскать.
– Ага, ага, – затрепыхалась я, доставая из кармана исходящий на мыло телефон.
– Мать, как вы? – послышался из него бодрый бас Димки, – Долетели? Отцу скажи, наши вчистую продули. Где таких кривоногих в сборную набирают?
– Ты ей, лучше про стиралку расскажи, – послышался, несущийся фоном голосок дочери.
– И про кастрюлю сгоревшую, вместе с занавеской, – внес свои пять копеек Жорик.
– А, что со стиралкой? –
– Да ничего особенного, – заюлил Димка, под злодейский смех своей сестры.– Я на нее кастрюлю, горящую, уронил, когда к раковине бежал. Не писай, работает она. Дырка только небольшая сверху прожглась и все.
– А небольшая, это какая?
– Ну, сантиметров десять в диаметре. Да ерунда. Вы там как? – отвлекал мое внимание изо всех сил сынище.
– А с занавеской чего? – вспомнила я любимые шторы, с нарисованными на них собачками.
– Ой, да там смех, вообще, – выхватила у брата трубку Таська, – у него кастрюля, когда полыхнула, он занавеску дернул, багетка упала ему на голову, а другим концом микроволновку протаранила. Там в дверце дыра теперь, как от пули. Но греет, пока. Короче, пали смертью храбрых твои занавесочки в неравном бою со стихией, – хихикнула дочка.
– Фиг, я вас одних оставлю больше, – вздохнула я, мысленно подсчитывая масштаб разрушений.
– Не парься, мы живы здоровы, – хмыкнула Таська, и я услышала шум боя. – «Дурак», – верещала дочка, «Козлиха», – не уступал ей любящий братишка. «Вандалы», – подумала я и отсоединилась.
– Дети? – элегически спросил Гоша, не отводя взгляд от окна.
– Ага.
– Как они там?
– Живы, здоровы, – хмыкнула я.
– Ну, и слава богу, – мечтательно пробормотал любящий отец, успокоившись моим объяснением.
Москва, как много в этом звуке… Вывалившись на перрон Павелецкого вокзала, мы, как два дикаря, ошалело оглядывались по сторонам. Гоша пыхтел, таща неподъемный чемодан и бодро подгонял меня.
– Ну, чего ты копаешься? Мне же тяжело, зря я все-таки гантелю взял, – вздохнул он горько. Эх, только бы до гостиницы добраться. Перспектива скинуть ненавистный баул, гнала моего супруга в сторону метро. Я едва поспевала за ним, врезаясь в разбегающихся в разные стороны людей. Гоша пер, словно танк, раскидывая зазевавшихся прохожих.
– Я же тебя предупреждала, – одышливо, сетовала я в широкую спину любимого.
– Молчи, женщина, – огрызался благоверный, не сбавляя шаг.
В гостинице мы оказались только, спустя час. Сначала Гоша бегал по метро, внимательно читая указатели, оставив меня охранять ценный чемодан. Я села на баул и загрустила. Подземка навевала на меня необъяснимый страх и, почему-то, тоску по дому и детям. Всклокоченная, с безумным взглядом, я вызывала волну жалости у проходящих мимо москвичей. Какая-то старушка, проходя мимо, сунула мне в руку баночку йогурта и стартанула с места, будто за ней гнались дворовые собаки.