Записки отставного афериста III
Шрифт:
Плюс вооружен, туп и отморожен.
Омон начинает колотить по машине прикладами. Жан Батист сдуру приоткрывает окно, блеет о произволе и тут же получает стволом в зубы. Через минуту троица (водила, посол и тяжелоатлет) прислонены к машинам в позе "знак качества". Уже в изрядно помятом виде. Чрезвычайно и полномочно отпизженный посол не может выговорить слово "экстерриториальность" (шепелявость мешает: передние зубы он держит в ладошке) и получает берцем в промежность. Вспоминает родную Руанду или Сомали. Тоскует по Родине. Ему досталось больше всех, так как 1. Буржуй (см 600
Идет повальный шмон. На удивление в машине ничего противозаконного, кроме пассажиров. Но криминальные рожи, увы, состава не представляют.
Наконец, гоблины добираются до багажника. Смотрят на тонну железа.
– Слышь, чертила (Славе), давай вытаскивай свои железяки!
– Командир, отвечаю, там нет ничего!
– Варежку закрой! Выволакивай железо!
– Не могу! У меня грыжа межпозвоночная!
– Я те ща!
– Тебе жмур нужен? Уверен, что отпишешься?
Мент не уверен. Один орал, что помощник депутата и корочками в рожу тыкал, пока по щам не получил, второй, чёрный, вообще послан кем-то с Хуюнги-Муюнги с неведомой целью. Плюс машина. Лучше не обострять до предела. Тем более повода не дают. Командует своим, и те, кряхтя и матерясь начинают погрузо-разгрузочные работы. Упарились, бедные.
На асфальте растёт куча блинов. Наконец всё. Тяжело дышащие мусора тупо смотрят в пустой багажник.
Действительно ничего.
– Я ж говорил, командир!
– Закройся! Ладно, свободны!
– А погрузить назад?
– А ху-ху не хо-хо?
Слава пожимает метровыми плечами и в две минуты закидывает железо назад. Менты разевают рты. Чудесное исцеление налицо.
Мерин отчаливает. но эта история сильно повлияла на Жана. Он понял, что в нашей непредсказуемой стране могут ушатать, не посмотрев на неприкосновенность. И потихоньку начал завязывать с нелегалом. Вошёл в какую-то коммерцию, разбогател и лет через 5 свалил в Европу.
Пишет книгу. Правда, говорит, что не знает где издавать. В России страшно, в Европе не поверят, а в Сомали читать никто не умеет. А кто умеет – не оценят. Подумаешь! У них там жизнь ещё покучерявей нашего.
Братское сердце
Как-то поутру Кабан забрал меня из клуба. Где я всю ночь напролет вспенивал и фокстротил. Оценив состояние: я как бабушка на смертном одре, бормотал и слабо шевелил лапками ("обирался" – на жаргоне санитаров), друг поволок моё бренное блеющее тело на Маяковку, где в смутно знакомом псевдоковбойском кабаке заказал супчику.
С первой ложки я стал похож на Крупскую. Со второй – на Крупскую, только что прочитавшую "Mein kampf". Выхлебанная в обморочном состоянии тарелка превратила меня в огнедышащего дракона.
– Ну как?
– Хрр!
– Ожил?
– Мугу. От души, братское сердце!
– С братским сердцем я тебя сегодня вечером познакомлю.
– Где?
– В Питере.
– Мы едем в Питер? Когда?
– Уже.
"Додж Рэм"– здоровенная байда с диваном, что язык не повернется назвать "микроавтобусом", дал возможность выспаться. К вечеру в Питере я проснулся уже человеком.
– Куда едем?
– К интересным людям.
– Чем они интересны?
– Да
– Легально ворованной? Это как?
– Все гениальное-просто. В Европе строительную технику берут либо в лизинг, либо в кредит. Вот они её и покупают. Потом провозят через границу, оттуда на стройки в Сибирь, причём, заметь, пока её волокут покупану, она абсолютно чистая: за неё выплаты идут. А как приехала, то всё. Месяца через два продаваны начинают волноваться, слать письма-телеграммы, потом через полгода ставят в розыск. А кто её в Сибири искать будет? Там нравы суровые, ГАИ на стройки не суется. К тому же у мусоров баз по пизженной стройтехнике попросту нет. А ты в курсе сколько кран "Катерпиллер" стоит?
– Не.
– Ну и не надо тебе это. А то обзавидуешься. Но в пересчете на 600-е, поверь, хорошая колонна получится. Длиннее, чем кортеж Черномырдина.
Я придавленно молчал. М-да. Живут же люди! Элита угона. Это тебе не локтем ночью форточки в Жигулях выдавливать, воровато озираясь по сторонам.
– А кто придумал?
– Твой соплеменник и тезка.
– Это его ты моим названным братом считаешь?
– Угу.
Приезжаем. Огромная площадка забита экскаваторами, погрузчиками, кранами и прочей машинерией. Да уж. Воровать так с размахом.
Навстречу выходит лысый жлоб под два метра ростом. Морда вся в шрамах, нос синусоидой, уши как у дворового кота, обрывками.
Обнимается с Кабаном. Ручкаемся. Хуясе лапища. Чуть ладонь не раздавил.
– Макс.
– Взаимно. Погоди, ты еврей?!
– Ну.
– Мы и такие бываем?
– Ты на себя давно в зеркало глядел?
М-да.
Идём в контору. За дверью зеркало, отражаемся в нём вместе с биндюжником. Ещё раз м-да. Различий немного. Но… Я же не такой!
Точнее, такой, но… Хотя… Образ оленеглазого жидёнка со смоляными кудрями, коим себя в душе представлял, постепенно меркнет. Мама запрещала мне в детстве общаться с такими людьми, каким я стал.
– Орман.
– Что?
– Зови меня Орман. А то ты Макс, я Макс, как-то различать надо…
– В его фамилии звенели деньги.
– В её голосе…
– Оппа.
– Мне у него больше "Последний магнат" нравится. Не верю я в образ лошистого мафиози. Гэтсби сожрали бы коллеги гораздо раньше, чем Дейзи до него добралась.
– Сам эту ненатуральность чувствовал. Ты и вправду "Золотой человек"? По паспорту?
Тёзка протянул мне визитку. На ярко-красном фоне обильным золотом значилось:
ФАБРИКА ОГНЕННЫХ СТАНДАРТОВ
ОРМАН МАКСИМИЛЛИАН СОЛОМОНОВИЧ.
ДЕРЖАТЕЛЬ БАЛАНСА
– Держатель баланса на фабрике огненных стандартов? Клиентов не клинит, когда они эту пургу читают?
– Случается. Слушай, альтер эго, а это ты узбекам бензин "продал" в обмен на хлопок?
– Не, ну…
– Там по всему Хивинскому вилаяту фетва на тебя, ты в курсе? Я так смеялсо!
– Это не я! И к тому же там хлопок второсортный был!
– А бензин был кантианский. Умопостигаемый. "Вещь в себе". Узбеки до сих пор очень чувственно постигают это феномен. Не могут осознать, что такое бензин как таковой вне зависимости их восприятия. До умоисступления ты их довёл немецкой философией.