Записки палеонтолога. По следам предков

Верещагин Николай Кузьмич

В 20-х годах здесь, на полуострове Гамов мыс, группой пионеров-энтузиастов Приморья было организовано первое артельное промысловое хозяйство по разведению пятнистых оленей. Полуостров был перегорожен металлической сеткой, высотой в 4 м и длиной в 14 км. Хозяйство с 2000 оленей нужно было охранять от браконьеров и от хищников — волков и тогда еще нередких барсов и даже тигров. Двухнедельное пребывание там в гостях у артельщиков и пантовка оставили памятные впечатления на всю жизнь.

* * *

Пещерами Приморья, их палеонтологическим исследованием мне удалось заняться вплотную только в 60-х годах. Уссурийский край, как его раньше называли, это мечта каждого биогеографа. На основе анализа современных ареалов видов создано немало гипотез о путях формирования его флоры и фауны. Странная смесь

тропических, северных и реликтовых животных и растений объяснялась спекулятивно и просто. В условиях сравнительно теплого климата, разнообразного рельефа и влияний прилегающих с севера, запада и юга участков сибирской, монгольской и китайской фаун и флор мозаичность здешних биоценозов казалась естественной. Не было только документальных — палеонтологических — фактов, подтверждающих гипотезы зоогеографов.

Эти факты пришли довольно неожиданно из долины Сучана. Владивостокский любитель-краевед Е. Г. Лешок увлекся в 60-х годах поисками и исследованием пещер. Получая о них сведения от местных жителей, Ефрем Гаврилович неизменно залезал сам в каждую обнаруженную щель, прокладывая себе путь лопаткой и кайлушкой, тщательно собирая при этом находимые кости и артефакты.

Так, им была открыта и впервые обследована небольшая пещерка близ села Екатериновка в известняковом массиве правого борта Сучанской долины. Отсюда до берега моря и порта Находка было всего 15 км и 200 км по шоссе до Владивостока. Расчищая отложения днища и замытые ниши стен, неутомимый краевед вскоре набрал сотни две тяжелых обломков трубчатых костей, зубов и челюстей каких-то крупных зверей. Переправив эти первые сборы в Приморский филиал Географического общества во Владивосток, Лешок рассказал о своих находках председателю Филиала профессору А. И. Куренцову. Выдающийся дальневосточный энтомолог, краевед и зоогеограф Алексей Иванович сразу же понял научную ценность этих сборов и вскоре отослал их на определение мне в Ленинград.

Уже беглый просмотр присланных костей показал их большую ценность для науки. Там были плечевые кости огромных бизонов, два зуба мамонта, массивные кости ног лошадей, обломки рогов оленей и лосей, обломки челюстей волков и пещерных гиен. Наиболее интересным при этом оказался тот факт, что многие кости были явно погрызены хищниками и грызунами, а перед этим разбиты искусственно в эпоху каменного века. Следовательно, пещера была обитаема палеолитическим человеком! Все это и послужило причиной для моего появления в долине Сучана летом 1967 г. в сопровождении Ефрема Лешка и группы студентов Политехнического института Владивостока — будущих спелеологов.

В погожий августовский день мы высадились из поезда на разъезде Екатериновка. Широкую долину окружали покрытые дубовым лесом, кустарниками и высокотравьем, насыщенные зеленью пологие сопки. Дальние хребты мягко терялись в голубой дымке. Местами выступали сероватые обрывы известняковых скал. На юге, у моря, близ устья Сучана вздымались два утеса, похожих на пирамиды. Эти горки — близнецы «Брат» и «Сестра», — как бы искусственно посаженные в конце Партизанской долины, вероятно, когда-то возвышались среди морских волн.

Нагретый воздух плавными волнами перемещался на полянах между дубовых и ореховых рощ. Узкие тропинки вились по склонам холмов среди зарослей разноцветных мальв, голубого цикория и гигантских колокольчиков. Около лужиц на влажную глину присаживались временами великолепные темно-зеленые бабочки хвостоносцы и светло-желтые аполлоны.

Мы разбили лагерь у живописной гигантской глыбы изъеденного карстом известняка, названной нами впоследствии сопкой Н. М. Пржевальского. Неутомимый путешественник и разведчик всего 100 лет тому назад охотился именно здесь — в окрестностях села Владмиро-Александровского на фазанов, кабанов и тигров. В средние века эту сопку как превосходную природную крепость использовали чурджени и бохайцы. Нам же предстояло заглянуть в значительно более отдаленное прошлое.

Я пытался вызвать в воображении те далекие ландшафтные картины, которые вмещали бы известные ныне факты.

В нескольких сотнях километров отсюда на восток лежат Сахалин и Японские острова, с их флорой и фауной, близкой к родному Азиатскому материку. Но когда и как обособились они? На юге Сахалина и острове Хоккайдо

найдены зубы мамонтов; находили остатки мамонтов и в Маньчжурии, а теперь Е. Г. Лешок разыскал их здесь в Сучанских пещерах. Значит мамонты и их «спутники» когда-то свободно гуляли от Находки и Владивостока до Хоккайдо. Смешанность фауны и флоры всего Уссурийского края и Маньчжурии всегда оставалась загадкой для биогеографов. Когда и как происходило формирование здешней растительности и животного мира? Почему здесь исчезли первобытные звери: мамонты, бизоны, лошади и носороги, пещерные львы и гиены, — но остались, или, быть может, появились заново, белогрудые медведи, тигры, пятнистые олени, лоси? Еще раньше, когда здесь не было леденящих зим, в этих краях, вероятно, лазали по скалам макаки, в банановых джунглях бродили синантропы или гигантопитеки. Сравнительно недавно — в эпоху мамонтов и волосатых носорогов — первобытные охотники высматривали именно с сопки Пржевальского пасущихся в долине лошадей и бизонов в предвкушении сочных окровавленных шашлыков и розоватого, маслянистого мозга трубчатых костей (рис. 26).

Всего в двух сотнях метров от нашего лагеря за полотном железной дороги нависала невысокая стена серого известняка, драпированная местами кустиками шиповника и деревцами маньчжурского ореха. Там скрывались отверстия и щели, по которым можно было проникнуть внутрь скалы. После легкого завтрака и разминки Лешок подвел нас по узкому карнизу к бульбообразному отверстию, которое переходило выше в запаянную кальцитовыми перетяжками расщелину. Как оказалось впоследствии, это были самые верхние участки пещеры, а каплеобразное отверстие служило, вероятно, дымоходом при устройстве костра. Проникнув в расщелину, шириной в метр-полтора, мы почувствовали, что в пещере сыро и тесно. На притолках стен местами были залиты кальцитом обломки крупных костей. Метрах в 10 от входа пол несколько понижался. Здесь слышалось журчание воды, уходившей куда-то вниз. Из этого колодца Лешок с напарником В. Шабуниным и набрали большую часть костей.

Рис. 26. У пещеры Географического общества. Фото автора, 1967.

Разметив колышками по грунту и масляной краской по стенкам метровые квадраты и ряды, мы приступили к планомерной раскопке этой пещеры, которая впоследствии получила название пещеры Географического общества.

По соседству слева, но выше на несколько метров по той же стенке массива находилась другая небольшая и более уютная пещерка с треугольным входом, глубиною всего в 18—20 м и шириною в 1.5—2 м. Отсюда, сквозь кустик шиповника, открывался великолепный обзор на долину Сучана, ее поляны и ракитниково-дубовые рощи. Пещерку эту мы назвали Тигровой просто потому, что, раскапывая ее собственноручно, я обнаружил в метровом слое рыжей глины остатки костей четырех тигров и лошади. Большая часть их растворилась в породе. Могучим полосатым кисам, наверно, нравилось отдыхать здесь после сытной трапезы и заодно наблюдать за долиной, пасущимся в ней зверьем, планируя следующую охоту.

За три летних сезона мы исследовали и частично раскопали пещеры Летучая Мышь и Географического общества, пещеру 50-летия Комсомола и пещеру Верещагина (рис. 27). Е. Г. Лешок всегда оказывал нам неоценимую помощь в части организации работ. Он охотно брал на себя всю заботу по хозяйственным делам, снабжению продуктами и связям с районным начальством, раздобывал автомашины, шахтерские фонари, каски, инструменты для раскопки пещер и нарезное оружие для моих охотничьих экскурсий в горах. Он был всегда ровен и мягок в обращении с народом, и это, вероятно, располагало к нему ребят. Будучи отличным и своеобразным рассказчиком, Лешок забавлял нас по вечерам своими обильными воспоминаниями о временах гражданской войны и оккупации Приморья японцами, о своих достижениях в поисках женьшеня. Изредка его самодеятельность в раскопках и археологический энтузиазм надо было вводить в тихое русло, так как он придавал мало значения порядку залегания слоев и точному расположению объектов поиска. Владивостокские студенты, члены спелеологической секции Географического общества, принимали самое активное участие в нашей работе.