Записки партизана. Стихи
Шрифт:
И могуча, и грозна,
И здоровьем пышет.
Насекомых болтовни Внятием не тешит,
Да и место, где они,
Даже не почешет.
А когда во время сна Моль иль таракашка Заползет ей в нос,— она Чхнет — и вон букашка!
1836
Выздоровление
Прошла борьба моих страстей,
Болезнь души моей мятежной,
И призрак пламенных ночей Неотразимый, неизбежный,
И милые тревоги милых дней,
И языка несвязный лепет,
И сердца судорожный трепет,
И смерть, и жизнь при встрече с ней... Исчезло
Но каплет кровь еще из раны,
И грудь усталая и ноет и болит!
Из писем Дениса Давыдова
Новое в эпистолярном наследии поэта-партизана
Денис Давыдов — одна из самых оригинальных, ярких и популярных фигур России первой трети XIX века; один из славных исторических героев русского народа, деятельный участник и зоркий наблюдатель значительных событий своего времени. Друг Пушкина и декабристов, поэт-лирик, тонкий мемуарист и талантливый писатель, Давыдов внес заметный вклад в русскую национальную культуру. Очень интересно его эпистолярное наследие. Его значительно дополняют последние предсмертные письма к А. Б. Голицыну, письма к жене и сыновьям и «Надгробная эпитафия П. И. Багратиона», обнаруженные автором этих строк и предлагаемые вниманию читателя.
Письмо, как верно отметил А. И. Герцен,— один из важных исторических источников. «Письма больше чем воспоминания,— писал он,— на них запеклась кровь событий, это само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное». Именно таковы «Петербургские письма», принадлежащие перу Д. В. Давыдова. Белинский сказал
о нем: «Давыдов принадлежит к замечательным людям... он примечателен как человек, как характер». Великий критик ставил его в один ряд с лучшими прозаиками русской литературы.
Письма Дениса Давыдова, о которых здесь идет речь, относятся к 1836—1837 годам и поныне остаются все еще неизвестными для исследователей.
У Дениса Васильевича Давыдова было пять сыновей - Василий, Николай, Денис, Ахилл, Вадим и четыре дочери — Юлия, Екатерина, Софья, Евдокия. В последние годы все его многочисленное семейство постоянно жило в селе Верхняя Маза Симбирской губернии (ныне Радищевский район Ульяновской области), в имении жены Дениса Васильевича, Софьи Николаевны, урожденной Чирковой. Он был заботливым, любящим отцом; с ранних лет стремился привить своим детям самые лучшие качества: честность, правдивость, порядочность, трудолюбие, любовь к Родине и к знаниям, верность гражданскому долгу и ответственность за порученное дело. Когда старшие дети подросли, Денис Васильевич стал думать о том, чтобы дать им хоро шее образование и специальность. Об этом свидетельствует его семейная переписка и, в частности, «Петербургские письма», хранящиеся ныне в Центральном военно-историческом архиве в Москве (ЦГВИА).
Эти письма написаны в то время, когда их автор находился в столице но делам устройства там двух своих сыновей, Василия и Николая, в привилегированные учебные заведения.
Письма позволяют нам составить довольно цельное представле ние о круге общения Дениса Давыдова, который был не только проницательным наблюдателем, но и участником наиболее значительных
Знаменитое полотно Брюллова «Последний день Помпеи», написанное в 1830-1833 годах в Италии по заказу А. Н. Демидова, сына русского посланника во Флоренции, глубоко взволновало русское общество. Пушкин и Гоголь приветствовали Брюллова как великого художника. К ним присоединился и Давыдов.
Письма Давыдова знакомят также с его впечатлениями о творчестве композитора М. И. Глинки, о спектаклях французской труппы петербургского Михайловского театра.
Обо всем этом он пишет в своих письмах.
Направляясь в Петербург, Денис Давыдов писал жене из Москвы 13 января 1836 года: «Я выехал из Симбирска 6-го числа и 12-го к обеду приехал в Москву, были морозы и вьюги ужасные. Я решительно еду в Петербург в среду или четверг 16 или 17-го. Слухи здесь, моя душа, что я назначен военным губернатором в Казань... меня очень беспокоят. Боюсь, если это правда, чтобы по незнанию моему этого нового рода службы не осрамиться, но опять прибегаю к пословице Хмельницкого, что будет, то будет, а будет, что бог даст. Ныне вечером брат Евдоким упросил меня побывать у его тещи—у ней сына рожденье. Я там видел Анну Николаевну и Владимира Никоноровича Шеншиных; они до того напали на меня с просьбой, чтобы я остановился у их Васеньки, у которого прекрасная квартира. Я решился обещать им. Итак, я остановлюсь на Фонтанке близ Аничкова моста в доме Баллиена и ты адресуй письма туда» '.
И в самом деле, приехав в Петербург 20 января 1836 года, Давыдов поселился в этом доме в просторной квартире Василия Шеншина, сына своих дальних родственников Шеншиных, к роду которых принадлежит поэт А. Фет.
С каждой почтой Давыдов отправлял свои послания домой. В них он делился своими впечатлениями, а главное — сообщал о своих хлопотах по определению в ученье сыновей.
17-го поутру я выехал из Москвы и проехал ровно трое суток с чем-то в Петербург... На дороге такие гостиницы и так кормят, что прелесть. Теперь я на Фонтанке, в доме Баллиена у Васеньки Шеншина, который вне себя от моей стоянки у него и бог знает до чего угощает меня.
Петербург, 22 января 1836 года
Я вчера поутру был во всем параде с представлениями, милый друг. Сначала у дежурного генерала Клейнмихеля, потом у военного министра графа Чернышева, а потом у коменданта. После коменданта был ... у графа Толя, а от Толя у Бенкендорфа, у Мясоедова, у Данилевского, у Вяземского и у Поливанова. Ныне еду к принцу Ольденбургскому.
Петербург, 23 января 1836 года
Я был у графа Алексея Орлова, который ни на волос не изменился в отношении ко мне с нашего детства. Он, узнав только стороною, что я хочу записать одного из сыновей в Институт правоведения, не сказав мне ни слова, сам просил принца об этом, объявя ему, что мы с детства друзья и что все, что он сделает для меня, Орлов примет за личное одолжение... Вчера из театра я провел вечер у Вяземского. Он получает до 20 тысяч жалования и живет очень приятно. Я у него нашел Пушкина и Жуковского, которые для меня туда приехали.