Записки пилота. Тетралогия
Шрифт:
Обиделся - и решил отомстить.
Казино располагалось на Станции.
Станция потребляла массу еды с поверхности.
Дик выращивал самую популярную еду в системе - Универсальное Зерно.
Он раздобыл контракт на поставку зерна на станцию и... выполнил контракт, правда, предварительно напитав каждое зёрнышко слабительным.
Представляете? Он вручную, шприцом, закачал в каждое зерно партии пару грамм слабительного. После чего сел смотреть новости.
На второй день после отгрузки каналы новостей взорвались сенсацией - обосралось всё казино. Выращиваемые на планете ГМО зёрна употреблялись
Станцию просто закрыли. Ни одна клининговая компания не решилась взять контракт на очистку так качественно засранной Станции. Хотя деньги предлагали хорошие.
Ну а Дик... он влетел по своей провинциальной наивности, разболтав по пьяни соседу причину всеобщего ээээ... ну вы понимаете - причину чего. Тот рассказал другу, тот - своему и спустя неделю после "Фекальной Вспышки" - так окрестили произошедшее журналисты, Дика арестовали. Спасло его то, что никто не погиб. Материальный урон тоже был, но молодой и прыткий адвокат сумел доказать, что ущерб Станции носит исключительно косметический характер, а все тех службы - исправны. А трубы лопнули из-за ошибки в проекте. А мой подзащитный тут не при чём. И вообще - прямых доказательств его вины нет, это он в пьяном кураже болтал. Ну и в таком духе. Да и Станцию не Дик же лично загадил, да? Вот с тех кто гадил и спрашивайте.
Судья, почесав лысину под париком, приговорил Дика сначала к 10.000 дням трудовой повинности - очистке Станции, но затем заменил приговор на пятнашку Каторги.
– Вот там ты сам обделаешься по полной!
– Такие были финальные слова судьи, после чего троекратный удар судейским молотком подвёл черту над прошлым бывшего фермера.
– Да как обычно, - повторил Дик.
– Пару кусков сахара, пайку масла, ломоть хлеба и чай. Чего зря языком молоть - и так ясно.
– Да это я так, разговора поддержания для, - пробормотал Чип и повернувшись ко мне добавил.
– А ты, Поп, чего бы ты хотел на завтрак схарчить?
Меня в отряде прозвали попом. Якшался с длиннорясыми и пострадал от них? Так тебе и надо - нефиг с мать её нашей церковью связываться. Ну а раз с ними работал, значит и молитвы всякие бормотал и поклоны бил и в церемониях разных участвовал. Так? Ну и быть тебе здесь попом. Может какой и толк будет - хоть молитву пробормотать-то сможешь? На могилкой? Примерно так со мной общался Палёный, назначенный моим наставником на первые два выхода. Сами первые два выхода оказались полнейшей рутиной - трёхчасовая прогулка в сотне метров от забора Каторги. Нападения чужих тут были редкостью, чем и пользовались наши начальнички, приучая новеньких к среде обитания. Палёный честно отработал оба выхода, попутно растолковав мне некоторые аспекты
– Прежде всего, - поучал он меня, - забудь кем ты был до прибытия сюда. Тут мы все равны. Все под Богом ходим.
– Он быстро отмахнул рукой Символ Веры и покосился на меня, явно ожидая какой либо религиозной реакции.
– Custodi et serva, - пробормотал я, что бы не разочаровывать своего наставника. Он удовлетворённо кивнул и продолжил:
– Далее. Помни - не рутина губит а рвение. Не рвись в ударники - целее будешь. Вот ты вызвался в свой льготный период патрулировать, а оно тебе надо?
– А что не так. Тихо же всё, да и зачёт идёт 1 к 5?!
– Ты серьёзно думаешь, что ты вот так тихо-мирно все два своих льготных отгуляешь?
– Хмыкнул Палёный.
– Готов с тобой поспорить, наш капо уже на этой неделе тебя в полноценный патруль поставит.
– Но он же обещал? Только вокруг забора....
Мой собеседник только усмехнулся.
– Сам убедишься завтра.
Некоторое время мы шли молча, но потом я не выдержал и спросил:
– А ты знаешь, кто это - Чужие? Чего им надо-то?
– Да тут у каждого своя гипотеза есть, - он неопределённо пожал плечами.
– Хочешь - свою изложу?
– И, не дожидаясь моего ответа тут же продолжил.
– Это не наша планета. Это их, паучья земля. Вот они и защищают её от нас.
– Паучья?
– Паучья. У чужих восемь ног. Или лап. Пофиг как называть. Это насекомые. Может даже когда-то они и были разумными, а может и нет. Умники наши, - он презрительно скривился, - пытались контакт организовать.
– И что?
– Что-что. Съели их.
– Они что - нас едят?
– Искренне удивился я.
– Ну не съели. Понадкусали. Убили короче. Умники!
– Он снова скривился и сплюнул на траву.
– Ты не задумывался, - продолжил он после того как мы прошли в тишине с десяток шагов, - почему мы тройками ходим?
– Нет.
– Смотри. Три человека. Шесть ног. Не восемь. А у них, - он махнул рукой в сторону темневшего неподалёку леса, - восемь. Понимаешь? Шесть и восемь. Они не считают шесть ног признаком опасности. А если идут четверо - то это восемь. Опасность. На четверых нападение гарантировано.
– А на троих что, не нападают?
– Нападают, - признался он.
– Но не сразу. На четверых нападение моментально - едва от Каторги на пару километров отойдёшь. А троим можно и с десяток отмахать никого не увидев.
– Но тогда что - одиночка тут вообще в безопасности?
– Увы.
– Палёный вздохнул.
– На одиночку гарантировано нападут. На пару тоже, причём, - продолжил он с воодушевлением, почуяв во мне внимательного ученика, - на пару нападут четверо чужих, но из них два будут не боевыми особями.
– А какими?
– Рабочими. Обычно носильщики. Понимаешь?
– Он остановился и повернулся ко мне.
– Они считают, что двуногое - это опасность. Четырёхногое - это либо свой раненый, либо что-то аномальное. Шесть ног - нейтральное или слабо враждебное. Восемь - противник.
– Но тогда почему они на восемь ног посылают не одного а четырёх?
Палёный пожал плечами:
– Кто его знает. Может они био-сигнатуры считывают. Никто не знает.
– Ну хорошо, - я решил поспорить с ним.
– А как же тогда Каторга? Тут же ног всяко больше восьми?