Записки Подмастерья или Перед прочтением сжечь!

Серебрянцев Роман Игоревич

– Дед, куда винтовку дел?
– грозно двинулся на него я.

– Да, Господь с тобой, в сарай уволок. Мало ли полицаи. Немцев то тут с прошлой осени не было, а вот полицаи бывают с проверкой. Недавно вот были, когда ваши из окружения выходили рядом.

– А нас бы увидели, чего бы сказал?

– Так ты мой племянник внучатый с другом. Из N... пришли, ага.

– Хитрый ты, дед. А поверили бы?

– А чего б не поверить, когда до войны племяшка тут со своим сынишкой бывала. Панкрат - мукомол за ей гоголем ходил. Сейчас вот начальник полиции

местной. Стал им, как из Красной Армии сбёг.

– Винтовку то, дед, всё равно верни.

– Так бери, мне вашего добра не надоть. Только позавтракаете поди?

Он наплескал нам по полмиски супа.

– Меланья строго наказала вас опеть не перекормить.

Мы уселись за стол. Дед есть не стал, только глядел на нас, горестно облокотившись.

– Молодые, поправитесь. А вот я с вас одежонку то снял, бабка постирала, можете одевать.

Только сейчас мы заметили, что сидим за столом в одном нательном.

– А вот ни кресала, ни спичек при вас не было. Что ж вы так? Как же в лесу без костра то?

– В болоте промокли спички, - буркнул я. Меня сильно беспокоило отсутствие оружия.

– Ну, я вам дам зажигалку. Немецкую. Еще с той германской ношу.

– А ты что дед, воевал что ли?
– удивился Семен.

– А то как же!
– гордо приосанился старик.
– Воевал! Унтер-офицер Пахом Боровиков, отделенный командир 4-го отделения 4-го взвода 15-й роты 124-го пехотного Воронежского полка!

– Небось и Георгиевский крест имеешь, дед Пахом?
– почему-то не поверил ему Семен.

– Не без этого. Два креста 4-й и 3-й степени имею. Может, и больше было бы, да революция случилась... Первый за разгром батареи австрийской ишшо в 14-м под Гнилой Липой, а второй за то, что добровольцем в тыл ползал и охвицера приволок венгерского...

– А после революции куда?

Дед спокойно посмотрел на нас.

– А наш полк " череп и кости" в июле 17-го надел и на Румынский фронт отправился. А в ноябре хохлы к своим подались. А я в бригаду к Михаилу Гордеевичу и на Дон пробиваться.

– К какому Михаилу Гордеевичу?
– недоумённо спросил я.

– Эх, воробьята вы неграмотные. К Дроздовскому, * какому же еще?

Повисла тишина.

Оказывается, перед нами сидел бывший белый унтер-офицер!

– Чего воробьята?
– усмехнулся дед Пахом.
– Напугалися? Не боись, ни немцам, ни полицаям я вас не сдам. А не сдам я вас, потому что, во -первых, все мы русские, а с германцем война, и неча ему ироду, на земле русской топтаться, а во- вторых потому, что к нынешней Советской власти у меня боле претензиев нетути. Она хучь и поганая - аще нет власти иже не от Бога. Эх, прости Господи, нам бы в 14-м вместо Государя - батюшки вашего гражданина Сталина, глядишь, и германскую** не продули ба.

Бывший унтер вскинул на нас глаза.

– Ну вы, парни это, одевайтеся, а я пойду твою винтовку принесу.
– И хлопнул дверью.

Только мы успели натянуть штаны, как дед вернулся. В одной руке он держал мою трехлинейку, а другой бережно прижимал к груди....

–

В Бога душу мать!
– вырвалось у Семена.

– Не поминай имя Божье всуе, поганец, - строго сказал дед и бережно опустил свою ношу на стол.

Это было красное знамя! В углу золотом было вышито: " 86-й стрелковый полк"..

– Откуда?
– выдохнул я.

– Оттуда.
– Коротко ответил бывший унтер, передавая мне винтовку и сразу же начиная накладывать в холщовую сумку немудрящую снедь.
– О прошлом годе, как германец пришел, коммунисты то драпали, да и бросили... Я и прибрал. Вы уж сынки передайте его гражданину Сталину. Оно вишь, хучь и красное, да русское! Негоже русскому знамени на земле валяться. Отродясь не было того. И не будет!

– Ты ж белый, дед… - пораженно выдохнул Семен.

Пахом Боровиков гордо выпрямился и глядя нам прямо в глаза тихо и внятно сказал:

– Я - русский! Был им, есть и буду. Я - русский! А ты каковский?

...- Вот так вот, внучек, - закончил дед.
– На следующий день вышли мы к нашим частям. Знамя комиссару передали.... Немца били. А 9-го мая 1945 года я в Берлине на Рейхстаге расписался...

– А Сталина видел?

– Жукова видел. Сталина нет.

– И деда Пахома не видел больше. Но вот слова его на всю жизнь запомнил. И точно знаю: какая б власть не была - я русский!

– А я? Я белый или красный?

– Ты? Ты внучек, вроде как аристократ. А уж какого ты цвета - сам решай. Не маленький, поди.

Тогда я деда не понял (честно скажу). Но сейчас, вспоминая эту историю и видя творящийся вокруг беспредел, знаю.

Я не белый (хоть и аристократ) и не красный (по определению). И уж тем более не россиянин....

Я - русский!

А вы?

*Дроздовский Михаил Гордеевич - русский военачальник. Генерального штаба генерал-майор. Участник русско-японской, 1-й Мировой и Гражданской войн. Один из видных организаторов и руководителей Белого движения на юге России.

** Имеется в виду 1-я Мировая война.

Память.

Республика Удмуртия. 2014-й год. Ранняя весна.

Я тороплюсь на встречу со своим (литературным) Учителем, замечательным человеком, художником и литератором И.А. Сорокиным. Меня распирает от гордости! Ведь причиной встречи, (о которой мы договорились пару дней назад по телефону), является моя первая серьёзная работа " На круги своя", которая, по мнению Учителя, нуждалась в некотором рецензировании. **